Мое чтение прервал звонок шефа.
— Мсье Ольежь! Мы выиграли грант!!
— О! Поздравляю…
— Вы участвуете в нем как менеджер проекта.
— Но, я…
— А значит, в течение трех дней подготовьте устав проекта, смету проекта и, пожалуй, кадровую таблицу проекта.
— А…
— А также ознакомьтесь с необходимым корпусом регламентов, обеспечивающих функционирование проекта.
— Три дня!?
— Через три дня все должно быть готово, а, следовательно, завтра предоставьте мне свои наметки для моей первичной правки. Много не нужно, мсье Ольежь, страниц тридцати-сорока вполне будет достаточно.
— Но…
— Вы правы. Послезавтра обсудим на ученом совете департамента результаты вашей работы над моими первичными правками…
— А как же…
— Безусловно, через три дня начнется основная работа. А обсуждаемый сейчас блок вопросов это лишь предварительный этап. Проект рассчитан на два года. Поэтому прикиньте, что мы напишем в отчете через эти два года. Не можем же мы вводить в науку непредсказуемый хаос? Мы должны знать, каких результатов достигнем. А посему, набросайте кратенько в форме табличек, графиков и диаграмм, каких результатов мы достигнем через год и через два года. Разумеется, не по дням и не по неделям, я против излишней бюрократизации и профанации, но помесячно график результатов составить надо в ближайшие два дня. Из этого следует….
Директор продолжал говорить. А Я отставил телефон, чтобы было слышно лишь журчание его речи, и стал, прихлебывая кофе, думать: до чего же у нас сложные отношения с моим парижским шефом. Впрочем, если человек — гондон, отношения с ним всегда будут натянутыми.
Я улыбнулся, заказал еще чашечку кофе и продолжил читать текст такого свободного в своем творчестве крымчанина
«… хуже всего в Ялте. Там появился новый вид воровства. Воровства строго лимитированной электроэнергии. Когда безжалостно обесточиваются больницы, школы, дома с электроплитами. Вернее, к их кабелям нелегально подключаются рестораны и элитные коттеджи… Вот, ради комфорта «жирного кота» из вип-зоны уже родильный дом оказывается лишенным выделенной ему электроэнергии. Но это слухи, однако, слухи, подтверждающиеся островками электрического света исключительно в кварталах для богатых.
Что я видел лично, так это занятия в университете без света и отопления. Студентов, сидящих без горячей пищи и кипятка в общагах. В общежитии около нуля. Помогает парафиновая свеча (которая теперь продается по цене банки тушенки). Она дает свет для чтения и тепло для мерзнувших пальцев и коченеющего лица. Я читал стихи своего приятеля Т. Синицина, но тут взревела сигнализация… Страшно, дико, пугающе. Не успел выбежать в коридор, как ее вой превратился в заунывный, слегка приглушенный визг. Оказалась, что автоматическая система пожарной сигнализации приказала долго жить, а ее электронные мозги сошли с ума от перепада напряжения и хаоса включения-выключения электричества. И вот уже четвертый час сигнализация визжит, подвывает, дребезжит, невнятно крякает и снова визжит. Визг терпим, но противен, он заунывен… не выдержав, я сбежал в город.
Ялта — пятно тьмы с отдельными островками света… Некоторые кафе закупили генераторы, и набережная украшена огоньками и гулом дизелей, перерабатывающих солярку в электрический (очень тусклый свет). Вдоль моря масса народа. Гуляют, пьют, целуются, смеются. В ночной тьме морской набережной в окружении мрачных гор, слегка светящегося моря и едва светящихся лампочек ресторанчиков — народные барды и артисты устраивают свои выступления с самодельными осветительными приборами. Вот веселые бабушки задорно поют на русском и украинском языках. Вот шоу светящихся фонариков и файер-шоу с натуральным огнем. А вот здесь мужик, невыносимо похожий на Розенбаума, поет песни. Он охрип. Он поет уже, судя по всему, не один час… Но зрители не отпускают его, прося продолжения. Прямо здесь у микрофона он глотает стопку водки, выкуривает сигаретку и продолжает свой сценический подвиг на морозной, оледенелой набережной, пропитанной гулом дизель-генераторов, ароматом кофе и солярки… На ялтинской набережной в окружении тьмы, и света радости ялтинских лиц.
В начале набережной МЧС раздает кипяток и иногда пюре; можно погреться в палатке и зарядить электронику.
Я вернулся в общагу под стоны сигнализации… Но дали свет, и стало не до слухового гурманства. Я тарабаню текст и сразу загружаю его в сеть…