— Конечно, — охотно подтвердил Глен. — Но какая мне разница, что она будет ГОВОРИТЬ?
— Ладно, кончай умничать, — женщина протянула руку и щелкнула выключателем телевизора. — Ложись лучше спать. Уже почти полночь.
Парень покосился на часы, стоящие в изголовье: 23:41.
— Хорошо, — легко согласился он, думая о своем. — А вы с папой тоже ложитесь?
— Конечно, — кивнула мать. — Спи.
Она вышла из комнаты, а Глен снова включил телевизор и натянул на голову наушники.
Ему нельзя спать. В полночь его ждет Нэнси. Да. В полночь. У своей две…
Он не успел подумать, как погрузился в сон. Спокойный и безмятежный сон.
Нэнси натянула одеяло до подбородка и посмотрела на Мардж. Та, чуть пошатываясь (успела все-таки хлебнуть несколько глотков), стояла у постели дочери, глядя на нее туманным, то и дело расплывающимся взглядом.
— Все в порядке, милая, — пробормотала мать заплетающимся языком. — Кошмары закончились. Их больше не будет. Поверь мне.
— Хорошо, — кивнула Нэнси.
Она бы согласилась с чем угодно, лишь бы мать оставила ее в покое.
Мардж улыбнулась и пьяно повторила:
— Поверь мне. Все кончилось.
Она погасила свет и пошла к двери, зацепив ногой стоящий у кровати стул.
Страх ее не прошел. Наоборот, он разросся до невероятных размеров, заполнив ее голову непроницаемым для света чернильным облаком.
Наверное, с ним можно было бороться и, скорее всего, можно было бы и победить. Но Мардж предпочла более легкий путь, обратившись к старому испытанному средству.
— Буль, буль! Все хорошо, малышка. Все хорошо. —
Дверь за ней закрылась, и наступила непроглядная темнота.
Нэнси быстро включила ночник и выбралась из кровати.
Налив себе из термоса кофе, она отхлебнула большой глоток, достала из бутылочки две таблетки «феномина» и, положив их в рот, запила все тем же кофе.
Быстро переодевшись, девушка отдернула занавеску и посмотрела на окна Глена. А переведя взгляд ниже, увидела на крыльце плотную круглую фигуру его отца — Рендола Лентца.
Он угрюмо наблюдал за Нэнси, потягивая пиво из высокой банки.
— Не нужно так пристально смотреть в ту сторону, дорогой. — Его жена вышла из дома и встала рядом.
— Ты знаешь, что я думаю? — обратился к ней Рендол, не отрывая глаз от светящегося окна. — Я думаю, что эта девчонка ненормальная.
— Ну зачем ты так. — Нэш была несклонна обвинять кого-либо, и вообще, ее знали, как очень сердечную женщину. — Не нужно так говорить. Бедная девочка. Мардж просто решила проявить осторожность. И я ее понимаю в этом. Они ведь живут одни, а Нэнси в последнее время так нервничает…
— Я и говорю, что она ненормальная. Ее матери следовало бы уложить девчонку в клинику. — Рендол зло посмотрел на жену. — И вообще, я считаю, что ей незачем путаться с Гленом. Не хватало еще, чтобы и наш сын тронулся из-за дурацких фантазий этой психопатки.
Нэнси торопливо набрала номер.
— Глен, подойди к телефону! Ну подойди же к телефону, Глен!
Она не могла знать, что Глен спокойно спит, слушая во сне, как льется из наушников пение саксофона Дейвида Сонборна.
Прошло несколько минут, прежде чем на том конце провода сняли трубку.
— Алло?
Нэш осторожно прикрыла микрофон ладонью и тихо сказала мужу:
— Это она. Хочет поговорить с Гленом.
Рендол засунул большие пальцы рук за брючный ремень и мрачно процедил:
— О чем это, мать ее?
Женщина прижала трубку к уху.
— А что случилось, Нэнси? Минуточку, — Нэш опять закрыла рукой микрофон. — Она говорит, что это личное дело. Очень личное и очень важное.
— Ну-ка, дай сюда, — Рендол выхватил трубку из рук жены и злобно рявкнул: — Глен спит.
Он нажал на рычаг и, повернувшись к жене, пояснил:
— С ними надо разговаривать так! Иначе они не понимают. Да и вообще…
Рендол положил трубку на столик возле телефона.
— Черт! — вырвалось у Нэнси, когда в трубке запищали короткие гудки. Девушка снова набрала номер. Занято. Еще раз. Опять занято.
Она вскочила и отдернула занавеску.
Дом Лентцов замер. Горело одно-единственное окно — окно Глена.
— Глен! Не засыпай!!! — закричала девушка. — Не засыпай!!!
Молчавший телефон вдруг взорвался резкой трелью. Нэнси моментально оказалась у стола и сорвала трубку.
— Глен?
КРИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ…
Долгий заунывный звук вплыл в комнату, прорвавшись сквозь стену телефонной тишины.
— Крюгер!!! — охваченная паникой девушка вскочила, рванув шнур.
Бонг! — он легко оборвался. Нэнси даже показалось, что шнур не прочнее обычной нитки.
— Ну, прекрасно, — расстроенно проговорила она. — Ну, прекрасно, мать твою… А что, если Глен захочет позвонить?.. Черт!
Нэнси быстро обмотала обрывок телефонного шнура вокруг аппарата и положила его на диван.
«Этого не может быть. Скрип… Это — галлюцинация! Она ведь не спит! Крюгер действует только во сне! А ОНА НЕ СПИТ!!! И все же убийца здесь! Он не может быть здесь! Господи, что-то не так! Она чего-то не учла! Крюгер не может действовать наяву». — Следующая мысль пришла сама по себе: — «Может! Когда он во сне другого человека! Но их осталось всего двое: она и… Боже!»
Нэнси кинулась к двери, распахнула ее и тут же быстро прикрыла, оставив небольшую щель, сквозь которую ей прекрасно была видна Мардж, прижимающая к губам горлышко бутылки.
Сделав несколько больших глотков, женщина привалилась к стене и блаженно улыбнулась.
Нэнси поспешно закрыла дверь.
И в этот момент…
— Господи! Я схожу с ума! — за ее спиной снова раздалась трель телефона. Девушка обернулась.
Телефон звонил и звонил, не переставая, а оборванный шнур, с торчащими из него острыми кончиками медных жил, обвился вокруг него, словно голубоватая змея…
Холодный спазм сжал сердце девушки. И, все еще замирая от ужаса, она медленно подошла к кровати и, размотав провод, сняла трубку.
— НЭНСИ! — Раздался в наушнике хриплый булькающий голос. — Теперь я буду твоим дружком!
И в ту же секунду трубка превратилась в обожженный подбородок, и сухой шелушащийся язык скользнул по губам девушки.
Нэнси завизжала. Телефон полетел на пол, и она, обезумев, принялась топтать его, пока не превратила в кучу бесполезных обломков.
— О, боже! О, боже!!! — продолжала повторять девушка, и вдруг до нее дошел смысл услышанного. — Теперь? Моим дружком?
Она кинулась из комнаты, скатилась по лестнице и ударилась телом в запертую входную дверь. Еще раз. И еще.
— Закрыто, закрыто, закрыто…
Это был голос абсолютно пьяного, теряющего над собой контроль человека. Ее матери.
Нэнси вбежала в гостиную. Мардж лежала на диванчике и на губах ее блуждала пьяная улыбка.
— Я все заперла, — она глуповато хихикнула.
Сейчас Мардж напоминала сбежавшего из больницы идиота. Такой же пустой, бессмысленный взгляд, растянутый в придурковатой улыбке рот и пузырящаяся в уголках губ слюна. Голос сбился на таинственный, еле слышный шепот.
— Нэнси, тебе нужно сегодня спать. Ведь твоя мамочка убила Фредди. Ты же не боишься теперь? Не надо. Мамочка убила Крюгера. Защитила свою девочку…
— Мама, дай мне ключ! — Нэнси понимала, что Мардж в невменяемом состоянии и все же очень надеялась докричаться.
Женщина попыталась сфокусировать взгляд на дочери, но ей это не удалось, и она засмеялась высоким истеричным смехом.
— Ключ? Зачем? Кому нужны эти ключи… Мы с тобой хорошо спрятались… Хорошо… Когда он придет, ему не войти сюда. Мамочка все заперла. Все заперла…
Голос затухал, становясь все тише и тише.
— Мама! Дай мне ключи!! Дай мне ключи!!!
Мардж тупо посмотрела перед собой и снова хихикнула.
— Не могу, — она с пьяным вызовом подняла глаза, но Нэнси показалось, что они так и не разглядели ее. — Не могу. У меня их нет. Нет. Я их надежно спрятала… Надежно спрятала… Мамочка все понимает…
Голова ее опустилась на грудь, пьяное бормотание, в котором уже невозможно было понять ни одного слова, звучало еще несколько секунд, а потом его сменило спокойное посапывание.