Выбрать главу

— Да было дело… — старик почесал голову под узлом волос на затылке. — Какой—то демон несколько недель назад приходил. Испепелил усадьбу левого министра прямо у того на глазах. Тот с борделя нетрезвый возвратился, а там… — старик поежился. — Эта мразь! Ему, видите ли, мало было почтенья, потому у человека сжег весь дом с имуществом, рабами, слугами и семьей заодно. И спокойно ушел. Погорельца нашли под утро, он за одну ночь посидел. А потом — вечером следующим — убежал от родственников и прирезался на пепелище. — старик вздохнул. — Страсти—то какие творятся! Мать императора как узнала, озверела — и воинов, и священников отправила тварь найти и истребить, да только как будто его и не было.

— Так, может… спьяну все привиделось? Погорельцу—то? — Эн Лэй невозмутимо отхлебнул.

— Да разное говорили. Да только больно осерчала императрица—мать. Он же ж любимый ее был… прихвостень. — старик напугано рот ладонью прикрыл.

— Да ладно тебе, нам же все равно! — хохотнул Эн Лэй и его по плечу огрел. — Мы ж не из императорской гвардии пришли.

— Я бы… это… мне к другим надо подойти, господа, — старик низко поклонился, прижимая к себе поднос. — Зовите, если что.

И с несвойственной для его возраста бодростью ушел.

— Приятель мой сюда заходил, прежде чем подохнуть, — Зн Лэй отсутствующе вина отхлебнул. — Так, кстати, кого подозреваешь ты?

— Да это может быть кто угодно в императорском дворце! — я вздохнул.

Он призадумался. Неторопливо поел — еду на нас поровну разделил — и встал. Я—то перекусил по—быстрому.

— На пустой желудок сподручнее воевать, — усмехнулся.

— Ну, пойдем, — поднялся он, рукой взмахнул.

Я невольно отшатнулся, натолкнулся на дворцовую стену. Молодой евнух, меня завидев и Зн Лэя, возникших посреди сада с приправами у кухни, напугано завопил.

В следующий миг испуганно вжался в стену, подальше от вытащенного фениксом клинка. То есть, уже поближе.

— У вас тут женщина умерла… — мой бог на меня покосился. — Двадцать лет назад. Эта… как ее…

— Наложница Шу Чун.

Не хотелось имени раскрывать своего, но если за один день тут шумиху замутить, то, может, что—то и всплывет.

— И дочку ее сварили… как ее?..

— Ну О.

— Вот, — Эн Лэй царапнул шею дрожащего евнуха. — Что об этом люди говорят?

— Н—не знаю! — того трясло.

Через миг труп его упал к нашим ногам, хлестая кровью из перерезанной глотки.

— Как, кстати, писались их имена? — невозмутимо мой бог уточнил, меч об одежды убитого вытирая.

— Материно иероглифами «справедливая чистота», а сестра «изящная».

Эн Лэй невозмутимо вырезал на одной щеке евнуха имя моей матери, а на лбу — сестры.

— Пойдем, — рукою взмахнул.

Мы стояли… кажется, у здания швей.

Эн Лэй пропустил несколько девчонок — служанки переглядывались, нас завидев, и торопливо ушли — и дождался, когда выйдет старуха с золотою шпилькою в волосах.

Она вскрикнула, отшатнувшись от лезвия.

Воин ее за ворот шелковых одежд подхватил.

— Двадцать лет убили наложницу Шу Чун и потом сварили заживо ее дочь Ну О. Что тебе известно об этом?

— Н—ничего! — затряслась старуха. — Пощадите, молодой господин!

— Совсем ничего? — прищурился он.

— Только… это… — она теребила кусок свертка, что вынесла от швей. — Только говорили, что отравили ее. Шу Чун—то.

— Иди! — холодно велел Эн Лэй.

Тут как раз в стороне донесся отчаянный женский крик.

— Заметили, — ухмыльнулся он.

Сжал мое плечо.

Я покачнулся, когда мы оказались на гребне крыши, но все же устоял.

— Неплохая реакция, — довольно отметил феникс.

— Чего ты добиваешься? — не выдержал я.

— Смотри. — он обвел переходы дворца свободною рукой.

Меч, внезапно ставший чистым, в ножны убрал.

Во дворце медленно начиналась паника. Забегали служанки, девки молоденькие и старухи. Пробежало несколько отрядов стражи.

— Нравится? — усмехнулся он.

— Нравится, разумеется, — усмехнулся я.

Наконец—то я вернулся во дворец! Чтобы обитателям его стало нехорошо.

— Там!!! — заорали снизу.

Молодой страж указывал на крышу.

Воины — около тридцати — подобрались, ощерились оружием.

Яростно заорав. Эн Лэй спрыгнул с крыши. Приземлился, хоть и с высоты, спокойно. Стражи немного отпрянули. А он с воплем кинулся вперед.

Было непривычно стоять в стороне, покуда рядом кто—то рубится. Да, впрочем, смотреть на то, как дерется мой бог, было одно загляденье. Гибкое, мощное тело, сильные удары, красивые развороты, прыжки… бог у воина тоже должен быть воином.