И я метнулся к ближайшему пруду, что заприметил сверху. Лететь, когда на усе повисло два ряда цепких молодых зубов и приличный груз, было невыносимо больно. Но я же так просто не поддамся наглому человечишке, обозвавшему меня гусеницей!
Хотя над водой я притормозил. Мне велено было спасти родовой храм, а не людей по прудам городским топить
— Пусти, тупица! Единственный раз говорю! — предупредил я.
— Не пуфу, пофа фыфой! — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
— Ну, раз настаиваешь… — и я плюхнулся в пруд.
Пакость оказалась мелкая. Да и я… мягко говоря, большеват.
Как нырнул, так почти вся вода и выплеснулась. И об дно человечишку приложило еще сильней. Или он от остатков воды подзахлебнулся? Зубы разжались и я, торжествующе взревев, метнулся вверх. Поднялся высоко—высоко. Глянул вниз.
Мой враг, кашляя и голову потирая, шмыгая кровавым, сдвинутым вбок носом, на коленях выбрался из обмелевшего пруда. Некоторое время стоял на коленях меж выброшенных на берег красных и черных карпов, потом вздохнув и снова кровью шмыгнув, вдруг… сам резко вправил себе нос. Поднялся на ноги, шатаясь. Огляделся. На улицах темных не было никого. Он голову поднял. Но я успел метнуться за крышу чьего—то дома. Притаился за черепицей с другого ската, у безобразно выполненной деревянной фигурки дракона. Ну, совсем не похож! У храма будет получше.
Мой соперник сплюнул кровью и, похоже, в сторону храма, тьфу, борделя проклятого теперь, захромал. Вот прилипчивая зараза! Так просто не отделаюсь. Но, впрочем, по воздуху я доберусь быстрей.
Торопливо рванулся за новоявленный бордель. Притаился за мощным драконом на крыше. В человекоподобный облик переметнувшись, соскользнул по крыше. Тихо— тихо. Хотя одну проклятущую черепицу зацепил. Та упала и разбилась прежде, чем я приземлился.
— А? Что? — дернулся другой оборванец с дубиной.
Я тихо притаился у него за спиной. Ну, посреди двора, где он спал прямо на земле, а теперь вскочил, прятаться было не за что. Но он даже не расслышал шуршание моих одежд, зевнул, потянулся, почесал задницу и спину. И опять разлегся на земле. Палку под шею подложил. Так, этот приличный. Но боюсь тот, что самолично и сразу вправил себе сломанный нос, так просто от меня не отстанет. В следующий раз я ему гусеницу припомню, но в этот важно отомстить. Хоть как—то покарать этих хамов и развратников!
Я метнулся внутрь. Мимо ширм и шуршащих за ними одежд. Прямо в зале входном с алтарем? Фу!
Укоризненно посмотрел на дракона огромного посреди зала свившегося на каменной скале. Тот грозно посмотрел на меня, мол, как вы могли такое допустить?
— А? Кто? — зевая из—за ширмы выглянула полуголая женщина. Глаза ее расширились: разглядела—таки меня в полумраке меж пятен фонарей. — О, какой красавчик! Вы к кому?
— Я… — прокашлялся, но лучше на ум ничего не пришло. — Я еще думаю.
— Ну… — она смущенно улыбнулась, оказавшись молодой. — Я сейчас посмотрю, кто еще не спит и кто хоть немного трезвый.
Когда она скрылась за ширмой, торопливо юбками шурша, я с мольбой посмотрел на каменного дракона. Протянул к нему руку.
— Да пусть все драгоценности этого места перейдут к ближайшему хозяину сему!
Сначала ничего не происходило. Уж начал волноваться, что после двух пьяных шепотков она кого—нибудь ко мне приведет. Вот на что мне женщины, да еще и человеческие? Я поклялся, что не женюсь, покуда не сдам Великий Экзамен! Учитель фехтования мне сказал по секрету, что юноши, познавшие женщину, с тех пор уже не слишком усердно учатся. А я норовил сдать экзамен лучше всех. И девок всех, рабынь и богинь—господ за несколько сотен шагов старался обходить. А то еще сглазят! И пустят все мои старания по ветру! Женщины, как говорили пожившие слуги, это умеют.
А потом на меня налипла гора слитков и драгоценностей. Едва не утыкали как пиявки меня острым и шпильками. Ну, почему я просил…
— Там молодой господин…
— Опять?! — взвыл отчаянно совсем молодой голос.
— Да этот вроде приличный. Может, ошибся домом?
— Да хоть бы он сквозь землю провалился! Когда уже эти торговцы и рабы дадут спокойно поспать?! Хотя бы раз!
А я под тяжестью камней и металла закачался. Пол деревянный даже хрустнул под моей ногой.