Он чистил зубы, держась другой рукой за холодную переборку. Потом посмотрел в иллюминатор. В нескольких футах от него в бледной дымке вращался пропеллер. Уилсон представил себе, что было бы, если бы пропеллер вдруг сорвался с оси, пробил стекло иллюминатора и искромсал его своими лопастями.
В животе опять заурчало. Горло сделало инстинктивное движение, и во рту оказался сгусток слюны с привкусом зубной пасты. Опасаясь, что его сейчас вытошнит, Уилсон торопливо сплюнул в раковину, затем прополоскал рот и глотнул воды. Боже милостивый, если бы он ехал поездом! Он бы взял купе на одного, отправился в вагон-ресторан и сидел бы там в уютном кресле, потягивая виски и читая журнал. Увы, в этом мире судьба не преподнесет ему таких подарков.
Уилсон застегнул футляр и хотел уже убрать его, когда взгляд упал на клеенчатый мешок на дне портфеля. Он помешкал, затем поставил портфель на раковину и достал мешок, развязав у себя на коленях.
Уилсон сидел, разглядывая блестящую и даже лоснящуюся поверхность пистолета и симметрию его частей. Этот пистолет Уилсон приобрел около года назад. Тогда он думал, что покупает оружие для зашиты от грабителей и подростковых шаек в тех городах, куда ему приходилось ездить. Но в глубине души Уилсон всегда знал: это лишь видимость причины. Настоящая причина была только одна, и с каждым днем он все больше думал о ней. Это ведь так просто: здесь и сейчас.
Уилсон закрыл глаза и судорожно проглотил слюну. В ней до сих пор сохранялся жгучий привкус мяты. В самолетном туалете было холодно. Уилсон сгорбился, держа пистолет обеими руками. Блестящий, тщательно смазанный пистолет. И вдруг его начало трясти. Не от вибрации самолетных двигателей. Его трясло все сильнее, и он никак не мог унять эту дрожь.
«Боже, отпусти меня!» — мысленно выкрикнул он.
— Отпусти меня, освободи!
Уилсон едва узнал свой всхлипывающий голос.
Потом он резко выпрямился. Сжав губы, убрал пистолет в клеенчатый мешок, а мешок бросил на дно портфеля и застегнул портфельную молнию. Уилсон встал, открыл дверь и быстро пошел на свое место. Сев, увидел, что до сих пор держит в руках футляр с туалетными принадлежностями. Он снова раскрыл портфель и запихал туда футляр. Потом нажал кнопку на подлокотнике кресла и откинулся на опустившуюся спинку. Он — бизнесмен, и завтра его ждут дела. Все очень просто: тело устало и требует сна. Сейчас он будет спать.
Через двадцать минут Уилсон опять перевел кресло в сидячее положение. Его лицо превратилось в маску покорности судьбе. «К чему сражаться с природой? — подумал он. — Если не спится, незачем изводить себя попытками уснуть. Пусть будет так, как есть».
Уилсон снова достал газету и принялся разгадывать кроссворд. Дойдя до половины, он начал клевать носом. Газета упала ему на колени. В глазах ощущалась резь от усталости. Сев прямо, Уилсон покрутил плечами, затем потянулся. И что теперь? Читать он не хотел, а спать не мог. Он взглянул на часы. Из восьми часов полета в Лос-Анджелес оставалось еще семь. Как скоротать эти семь часов? Уилсон обвел глазами салон. Кроме него и еще одного пассажира в переднем отсеке, все спали.
Его вдруг захлестнуло волной ярости. Захотелось закричать, что-нибудь сбросить, кого-нибудь ударить. Уилсон до боли в челюстях стиснул зубы. Потом судорожным движением отдернул шторки и хищно уставился в иллюминатор.
На крыле вспыхивали и гасли сигнальные огни. Из-под кожуха двигателя вырывались слабо мерцающие облачка выхлопов. Он летел сквозь морозную темноту, в гудящей «скорлупе смерти», на высоте двадцати тысяч футов.
Внезапно небо осветилось молнией, создав иллюзию дня. Уилсон вздрогнул и проглотил накопившуюся слюну. Неужели они попадут в грозу? Самолет показался ему щепкой во власти небесных стихий. Мысль была не из приятных. Уилсон плохо переносил полеты. Любое лишнее движение доставляло ему страдания. Наверное, самое правильное сейчас — принять несколько таблеток драмамина[2], чтобы чувствовать себя увереннее. Естественно, его место оказалось рядом с аварийной дверью. Вдруг она случайно распахнется, и его сдует с кресла, унесет в темную воздушную пучину?
Уилсон несколько раз моргнул и мотнул головой. В затылке покалывало. Он приник к иллюминатору и сидел неподвижно. И вдруг за стеклом… Он был готов поклясться, что…
Внутренности как будто превратились в тугой узел. Глаза были готовы вылезти из орбит. По крылу кто-то полз!
Судорога в животе сменилась позывами на рвоту. Неужели какой-нибудь несчастный кот или пес забрался перед вылетом на крыло и сумел там удержаться? Сама мысль об этом была тошнотворной. Уилсон представил, какой ужас испытало бедное животное, оказавшись в воздухе. Но ведь крыло металлическое, а не деревянное. Там не за что зацепиться. Нет, такого просто не может быть. Наверное, это птица или…
2
Одно из коммерческих названий дименгидрината — препарата, применяемого для устранения проявлений морской и воздушной болезни.