Замелькали в воздухе белые покрывала, разметались по плечам седые волосы. Ратибор смотрел на супругу, с закрытыми глазами кружащуюся над девочкой, и не мог отвести взгляд - так плавны были ее движения, так легки и быстры смены па. Ей не нужна была музыка - она творила ее танцем. В этот самый миг, в эту самую секунду она сама была песней. Которую не слышишь, но чувствуешь. Которая заставляет не задуматься, но забыться.
Ратибор упустил момент, когда колдунья в очередной раз подпрыгнула и больше не опустилась на землю. Все выше и выше, ускоряя темп и добавляя в воздух накала, Хора подымалась над землей. Шелк так быстро вздымался и опускался, становился колесом и опадал белоснежным снегом, что невозможно было разглядеть кожу. Скорость и замирание, сила и абсолютная слабость, нагота и скромность - все переплелось в этой дивной пляске. Хора порхала, и мир вокруг постепенно менялся. Пять полупрозрачных колонн выросли как будто из-под земли. И за колоннами Ратибор видел город - призрачный, теневой. Туда не ступала нога живого человека, ибо не было там места живым. Город величественных зданий и изящных хитросплетений резных башенок и мостов, город-мираж подымался из недр, не касаясь мира света, но лишь едва заметно оттеняя его.
Пентаграмма засветилась, и серебристые потоки силы пульсирующими лучами вырвались к небу, чтобы окутать тело Лиры и покрыть ее почти прозрачными нитями. Чтобы коснуться голых ступней пляшущей ведьмы. Чтобы поглотить Ардека и заставить его замереть, застыть беззвучным изваянием.
В миг, когда, раскинув руки, словно большая птица, Хора коснулась пальчиком ноги груди Лиры, время замерло. Одейлон исчез, уступив место своему еще более древнему и несравнимо более могущественному предшественнику. Тени пришли на землю, накрывая спящим пологом живых и подымая мертвых из могил.
- Давно мы не виделись, Хельвиора, - послышалось из-за одной из колонн. Колдунья мягко спрыгнула на землю и улыбнулась:
- Не ждала меня?
- После того, как ты расправилась с Гильдией? Я была уверена, что ты никогда больше сюда не сунешься. Но, как погляжу, ты не только себе изменила, но еще и по собственной воле. И шамана нового нашла… Признайся, что ты ему наплела? Ни в жизни не поверю, что правду рассказала.
- Думаешь, настолько хорошо меня знаешь?
- Я видела тебя испуганной девочкой, потерявшей родных. Я знала подростка, осознавшего, как мало значит слово "друг". А теперь передо мной женщина, убившая пятьдесят человек. Седая как старуха. И где подевались твои изумительные голубые глаза? Ты ведь знаешь, что наказана, Хельвиора? И даже знаешь за что.
- Мне не интересны твои нотации, - раздраженно скривилась колдунья. - Выходи уже и дай мне взглянуть на тебя.
- Ты никогда меня не боялась. Ни когда тебя забросили сюда впервые, ни после, когда ты узнала всю силу моего могущества… А я ведь могу забрать без остатка всё…
- Так почему же не сделала это? В самый первый раз?
- Рука не подымается. Как-никак, ты последняя из рода Магов Времени…
Это длинное бесформенное платье темно-бордового цвета Хора узнала бы из тысячи. Она выплыла из-за колонны, всё такая же молодая и такая же прекрасная. Черное каре до плеч, тонкая белая шея, руки с удивительно длинными пальцами. И бездонные глаза. Лиловые, такие знакомые, что Хоре в первый миг показалось - она в зеркало смотрит.
- Когда ты явилась сюда в первый раз, они тебе даже понравились, - улыбнулась женщина.
- Я была глупым ребенком.
- Ты была просто ребенком. Итак, - ее голос изменился, в нем появились деловые нотки, - чего ты желаешь получить от меня на этот раз?
- Как будто тебе неизвестно, - фыркнула колдунья. - Зачем бы я еще привлекала шамана?
- Девочку вернуть хочешь? Да забирай, - женщина взмахнула рукавом и у нее на ладони появилась крошечная звезда, - мне не жалко. Только расскажи сперва, как степного шамана удалось уговорить.
- Сказала, что амулетом пользуюсь.
- А… - понятливо протянула женщина. - Я уж было грешным делом подумала, ты его из транса не выведешь.
- С чего бы? - удивилась Хора. - Разве я когда-нибудь делала с "говорящими" что-то подобное?
- А сколько из них пали в самом начале твоей "карьеры"?
На мгновение перед Хорой встала картина из ее далекого прошлого - она, маленькая, напуганная, и мужчина, неподвижной куклой лежавший у ее ног. Шаман. Приговоренный.