– Прошу прощения, моя вина, – сказал кто-то над ухом Родиона. – Не успел до открытия.
Родион повернулся, ожидая увидеть кого угодно – от летающего питона до говорящего степлера, но за его креслом стоял вполне приличный на вид человечек. Костюм его был из темно-коричневой шерсти, а волосы, разделенные на тщательный пробор, блестели от геля.
– Вы кто такой? – возмутился Родион, чувствуя себя наконец в своей стихии. – Клиентам сюда нельзя!
– А я не клиент, – сказал человечек кротко. – Я координатор межгалактической банковской системы, из отдела фискальных взаимодействий. Прибыл, чтобы ввести вас в курс дела. Простите, что опоздал. Фликлоры так неожиданно впали в спячку. Я банально не успел деструктуризироваться и вдобавок опоздал на пересадочный транспорт из Магнитуры Лебедя…
Человечек прижал руки к груди, выражая раскаяние каждой клеточкой своего тела.
– Фликлоры? – глупо переспросил Родион.
Человечек кивнул.
– Вся галактическая банковская отрасль в их ведении. У них это в крови, да и обучение они проходят соответствующее. Но периодически фликлоры впадают в спячку. Запасаются энергией, как они объясняют, хотя если вы спросите меня, здесь не все так просто. Возьмите, к примеру, историю с емкостью для хранения бобыриков…
– Простите, – кашлянул Родион. – Но причем тут я?
– А вы замена. На переходный период банковские функции передаются одной из малых планет. Мы проводим инструктаж, и персонал успешно подменяет фликлоров на время спячки. В этот раз выбор пал на ваш банк.
Человечек говорил так, словно это была невесть какая честь для них, но Родион совсем не чувствовал себя польщенным.
– Почему? – спросил он с подозрением.
– Вы меняетесь вместе с клиентами. – Человечек показал на рекламный плакат у входа. – Как раз то, что нужно. Мы, координаторы, считаем, что это самый верный подход к делу. Мы сами меняемся. Даже проводим деструктуризацию, чтобы выглядеть как наши стажеры…
– Но мы ничего не проводим! – взорвался Родион. – Это всего лишь реклама! Она ничего не значит!
Человечек развел руками.
– Я не знаю, что такое реклама, но понимаю, что вам тяжело адаптироваться. Это пройдет. А пока нас ждут клиенты. Приступим?
Словно вернулись те первые, кошмарные стажерские дни в банке. Родион ничего не понимал, нигде не успевал, все путал. На него сердились в очереди, потому что он медленно работал. На него сердился координатор, потому что сколько можно объяснять одно и то же. Но раньше было проще. Раньше Родиону хотя бы приходилось иметь дело с людьми – не всегда приятными, часто нервными и склочными, но все-таки людьми. Сейчас к нему выстроилась толпа из монстров – причём не менее нервных и склочных.
У Родиона голова шла кругом. Барнсайны следовало облить маслянистой кемпой и вернуть клиенту в пергаментной бумаге и непременно с желтым бантиком. Шкоры, которыми тэрны оплачивали коммунальные услуги, прибивались тяжёлым шестиугольником и складывались в аквариум. Жирлы менялись на кримзонарии, но курс сейчас, после войны миргов, был совершенно невыгоден, и клиенты ворчали, фыркали и булькали, почему-то обвиняя во всем Родиона. Хуже всего дело обстояло с бобыриками. Их нужно было хранить в особом контейнере, и сколько бы координатор ни лазил по ящикам стола, ничего похожего ни подобрал.
– Видимо, придется подождать, – сказал он клиенту из глины. – Еще не все оборудование на месте. Приходите завтра.
– А разве будет завтра? – побледнел Родион.
– Конечно, – широко улыбнулся человечек. – Но вы не волнуйтесь. Фликлоры впадают в спячку ненадолго. В пересчете на ваше время всего три года.
По дороге домой Родион проклинал руководство банка, затеявшее ребрендинг, маркетологов, родивших глупый лозунг, инопланетян, вздумавших принять его за чистую монету. Пусть думают, что хотят, но он здесь работать не будет. Три года бить шкоры, пачкать руки кемпой и нюхать вонючие бобырики, которые еще неизвестно куда девать? Нет, он увольняется. Его кошмар сегодня закончился.
Ночью Родиона разбудила резкая боль в желудке. Он проснулся, включил свет, подошел к зеркалу. На грудине появилось ярко-красное выпуклое пятно. Оно было идеально круглое и напоминало кнопку. Борясь с тошнотой, Родион ткнул в нее пальцем. С мелодичным треньканьем из груди Родиона выскочил небольшой ящичек. Изнутри он был выстлан розоватыми пульсирующими клетками, на дне изысканной вязью было написано: «для бобыриков».
И свет померк в глазах Родиона.