Что ж, этот дом определенно не был моим. Может быть, он был домом для Сильвии и ее отродья, и даже для папы — но он никогда не будет родным для меня.
Прежде чем мы с папой смогли покинуть кухню, через столовую донесся голос Сильвии, и мы услышали стук ее каблуков по плитке, когда она направилась в сторону арки.
— Спасибо, что сходили за продуктами, — сказала она. — Грег и Уитли прибыли несколько минут назад. Проходите сюда, чтобы я смогла познакомить вас, ребята.
Она улыбнулась мне, входя на кухню, в ее руках болтались пакеты с продуктами.
— Нейтан и Бейли рады встрече с тобой, — сказала она мне.
Секунду спустя невысокая белокурая девочка появилась в дверях, следуя вплотную за своим темноволосым старшим братом. Они вошли на кухню, и яркие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь сетчатую заднюю дверь, осветили их лица.
Я замерла.
Твою. Мать.
Этого не может быть.
Я знала парня, стоящего передо мной. Но последний раз, когда я его видела, он был без рубашки, с похмелья и полусонный. Это был парень, которого я бросила после вечеринки в честь выпускного. Тот, от которого я сбежала, но только после того, как напилась достаточно, чтобы с ним переспать.
В голове мелькнула вспышка воспоминания. Его губы на моей шее, его невнятный голос спрашивает: «Так хорошо?» Мои щеки загорелись.
— Ты, — сказал он, его карие глаза широко распахнулись.
— Вы знаете друг друга? — спросил папа.
— Нет, — немедленно ответила я.
— Мы ходили в одну школу, — ответил парень.
Сильвия, казалось, пришла от этого в восторг.
— Ах, ты тоже ходила в Фейрмаунт? — спросила она, обнимая меня за плечи. Похоже, она была из тех, кто любит обниматься. — Грег, ты никогда не рассказывал мне об этом.
Стоя рядом со мной, папа смутился.
— Я думал, что школа называется Фэрвью... Это демонстрирует, насколько хороша моя память.
— Ох, Уитли, если бы я знала, что вы двое живете так близко друг к другу, я бы попросила твоего папу забрать сегодня вас обоих на машине, вместо того, чтобы позволить Нейтану ехать сюда всю ночь на автобусе.
Нейтан. Так вот как его зовут.
— Я не могу поверить, что вы двое ходили в одну и ту же школу, — засмеялась Сильвия. — Каковы шансы?
— Мир тесен, — прорычала я.
— Очень, — сказал Нейтан. Он улыбался, но я видела, что это была вынужденная улыбка. По крайней мере, я была не единственным человеком, чувствующим себя здесь не в своей тарелке. Он протянул мне руку и сухо произнес:
— Приятно, наконец, познакомиться с тобой, Уит.
— Уитли, — поправила я, неохотно беря его за руку и пожимая ее всего секунду, прежде чем отпустить.
— А это моя дочь, — сказала Сильвия. Она указала на блондинку (слава Богу, хотя бы с ней я была незнакома!), которая выступила вперед. — Уитли, это Бейли. Ей тринадцать, готовится пойти в старшую школу этой осенью. Она очень взволнована перспективой встретить девочку, с которой можно будет вместе потусоваться.
— Мам! — огрызнулась Бейли с красным лицом.
— Что? — спросила Сильвия. — Я что-то не так сказала?
Бейли повернулась ко мне в явном смущении:
— Уитли, рада познакомиться с тобой!
— Ага… Я тоже.
— Разве это не здорово, карапуз? — сказал папа, подходя к Сильвии и обнимая ее. — Вы сможете замечательно провести вместе время. Все лето вместе — разве не весело?
Весело? «Весело» было не тем словом, которое выбрала бы я, чтобы описать происходящее. Невыносимо, неловко, мучительно... как угодно, но только не весело.
Это был кошмар.
Я должна была быть в кондо, проводя время на пляже. Только мы с папой, выбирающие мне колледж и будущую жизнь, и проводящие все время вместе. Вместо этого я застряла в этом новом доме с новыми людьми, в том числе с моим будущим сводным братом, который видел меня голой.
— Ладно, — вздохнула я, снова поворачиваясь к моему отцу. — По крайней мере, будет определенно интересно. Это уж точно.
Глава 4
Сильвия попросила Нейтана показать мне мою новую спальню. Очень иронично.
— Вот, — сказал он, распахнув вторую дверь слева, когда мы поднялись. — Прямо через коридор от моей.
— Отлично, — пробормотала я, входя в комнату со скрещенными руками на груди. Комната была не маленькая, но и не большая. Стены были выкрашены в скучный оттенок белого, и ни одна картина или фотография не разбавляла унылое впечатление, навевающее мысли о палате в психбольнице.
Мой взгляд переместился на широкую кровать в центре комнаты. Это была не та кровать, в которой я спала в папином кондо, кровать, которую я называла своей в течение шести лет. Эта была больше, с дубовой рамой и слишком большим количеством подушек. Одеяло было нейтрального бежевого оттенка и идеально сочеталось с ковром и занавесками, висящими на единственном окне. Все в комнате было идеально чисто и миленько, как и все остальное в новой папиной жизни.