Часа через три нашего турпохода я проголодалась и пожалела, что не позаимствовала у гномов харчей на дорожку. Птица, заметив мой голодный взгляд, слегка напряглась и отлетела подальше.
Наверное решила, что сейчас я ее отловлю, поджарю и слопаю. Не знала, глупая, что для костра спички нужны, ну, или там огниво, как в сказках, а сырое мясо я не ем.
Но очень скоро выяснилось, что полная дура я, а не умница Карл. Когда ему надоело выслушивать мои вздохи, он не выдержал.
— Ты вообще ведьма или кто? — ворон возмущенно взмахнул крыльями и чуть не свалился с ветки, доедая очередного червяка. — Да пожелай, наконец, чтобы ягодный куст появился, или дерево с яблоками, или пальцами щелкни, костер разожги да зверюшку какую-нибудь примани!
И правда… Ведь захотела, чтобы экзамен отложили хоть на пару дней, и Клавдия моментально заболела… И с Вадимом тоже…
А ну-ка, попробую! Явись мне земляничная поляна, вся усыпанная спелыми ягодами! Я даже дышать перестала в ожидании волшебного исполнения желаний!
Ага, как же, явилась-не запылилась! Я виновато посмотрела на ворона. Видимо, моего ведьмовства хватало только на земные желания, в магическом мире его явно недостаточно.
Так и поплелась дальше, грустная и голодная. Правда, когда на привал устроились, Карл принес в клюве большую ветку лесной малины — конечно, для полного насыщения недостаточно, так хоть аппетит перебить.
— Карл, далеко нам еще до города?
Ноги гудели от усталости, и я сняла сапожки и рассматривала набухающие мозоли.
— Такими темпами мы до темноты не доберремся, а в лесу ночевать опасно.
— Здесь водятся хищные звери? — Я с опаской посмотрела по сторонам и поежилась от внезапно налетевшего ветерка.
— Конечно, водятся — это же лес. Но с ними ты договорришься — зверрюшки и малые, и большие ведьм уважают. Хуже, если на Ночной Дозорр наткнемся — тогда уж точно вопрросами замучают, а могут даже в темницу отпрравить, чтобы по ночам не шатались. Я-то птица — кррыльями взмахну и нету, а вот тебе не завидую…
— А кто это — Ночной Дозор?
Карл уныло тряхнул головой, демонстрируя усталость от моей неосведомленности.
— О боги! Что бы ты делала без меня, глупая девушка! Ничего-то ты не знаешь!
Уставшая и голодная, я зыркнула на наглого ворона и поняла, что сейчас сорвусь и просто придушу его, а уж до города и сама как-нибудь доберусь.
— Ты вот что, птица, лучше перестань выпендриваться, а то возьму и прокляну, как настоящая ведьма, или превращу в какую-нибудь букашку.
— Да ты ничего не умеешь, — храбро каркнул Карл, но на всякий случай отлетел подальше.
— Ну, да, не умею. А вдруг получится? Хочешь рискнуть?
Карл испуганно заморгал и рисковать поостерегся. Вот и правильно! А я натянула обратно сапожки, отряхнула юбку и гордо развернув плечи двинулась по лесной тропе дальше, вполголоса напевая: «Черный ворон, что ж ты вьешься над моею головой…».
Спустя полчаса мы вышли на выложенную белым камнем дорогу и стало понятно, что цель наша близка.
Я даже размечталась, как сяду за дубовый стол в первой попавшейся таверне — благодаря Ангелее, в кармане приятно позвякивали монеты — протяну уставшие конечности к пылающему камину и вздремну, пока девушки-подавальщицы будут предлагать то одно, то другое… Как в кино…
— Диана! Пррячься! — Карл резво соскочил с ветки, молнией пронесся над головой, взмыл в вечернее небо, тут же вернулся и весь взъерошенный с выпученными глазами пребольно тюкнул клювом меня в плечо.
— Ты что, червей объелся? Что случилось?
— Да пррячься скоррей, говоррю! Дозорр летит!
Я метнулась к обочине, присела за пышным кустом и посмотрела вверх. Но… лучше бы я этого не делала! Прямо над головой с реактивным гулом пронеслись два гигантских ящера, заложили крутой вираж и приземлились на мощные лапы.
Глава 7
Драконы?! Огромные, шипастые тела, покрытые бронзовой броней, возвышались надо мной и наводили первобытный ужас! Кожистые крылья сложились, как гигантский зонтик, взметнув в воздух дорожную пыль и пригнув к земле ветви кустарника.
Я закрыла глаза руками и попыталась сжаться в крохотный комок в надежде, что меня не заметят.
Но не тут-то было! Скорей всего, они и приземлились только потому, что заметили меня с высоты полета. Кричать я не могла — в горле пересохло, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.