— Эугения?! — прошептала я охрипшим от потрясения голосом. — Но как же?..
— Если не ошибаюсь, люди по этому поводу говорят: «Пути господни неисповедимы». Живые — такие забавные! Когда мой земной срок истек, Источник призвал меня, правда, в несколько ином качестве. Но я не в обиде — это полезный опыт: я вновь молода, красива и готова исправить свои ошибки. И в этом ты поможешь мне…
— Так вы не живая? Вы дух, привидение? — стало даже как-то легче дышать.
— И да, и нет. Я — Хранительница Источника и этим все сказано. Но любопытство, присущее живым, осталось при мне. Так что, рассказывай!
Я не могла произнести ни слова. Шутка ли — встретиться с собственной прабабушкой, похороненной много лет назад на старом греческом кладбище. Заметив на столике графин, подошла, щедро плеснула в стакан и сделала несколько жадных глотков. Вкус показался немного странным, только мне было уже все равно. Будем считать, что приобщилась к нектару с амброзией — ведь насколько я знаю, обычную пищу духи не употребляют.
Но Эугения совсем не выглядела привидением! Напротив! Она казалась совершенно… живой! Да и котенок на ее руках был настоящий!
Вот и ладно! Я мысленно махнула рукой на такой сказочный поворот своей кошмарной жизни — в конце концов, в магическом мире, наверное, и не такое случается. А тут уникальная возможность поболтать «за жизнь» с такой очаровательной особой, близкой мне по крови, с ведьмой, которую в Драгосе называют Великой, почти Богиней.
То ли выпитый напиток оказал на меня расслабляющее воздействие, то ли просто надоело удивляться, но я рассказала Эугении обо всем, что случилось со мной за прошедший месяц.
Слушала она внимательно, иногда что-то уточняла, иногда задумчиво улыбалась. А потом сразила наповал вопросом:
— Он тебе нравится?
— Кто? — Я сделала удивленное лицо и почувствовала, как щеки заливает жгучий румянец.
— Да ладно… Не смущайся… — и после небольшой театральной паузы, — внученька! Стефан не может не нравиться! На него вечно вешались дамы! Только он никого не любил, кроме меня и… кажется… тебя.
— С чего вы взяли, — я мучительно пыталась справиться со смущением. — Я нужна ему, чтобы освободить от проклятия.
— Вот и освободи!
— Но как?
— Очень просто! Просто искренне пожелай этого! А уж потом можешь влюбляться сколько угодно, если хочешь, конечно.
— Так вы… ты… простила его?
— Давно. И тысячу раз пожалела, что поступила так жестоко с драконом, которого любила! И мальчика обрекла на страдания. Он-то ни в чем не виноват…
Эугения задумалась и печально кивнула в сторону двери.
— Ступай, Диана! Скажи Стефану… хотя нет, ничего не говори и никому не рассказывай, что видела меня.
— Но, погодите, у меня так много вопросов! И…
— Нет, тебе пора! Здесь время течет иначе — там, где тебя ждут, скоро взойдет солнце. А все ответы ты найдешь сама — просто не упрямься и прими свою судьбу! Хотя… постой!
Эугения погладила притихшего котенка, что-то прошептала ему на ушко и протянула мне.
— Возьми! Это мой подарок! Мурена станет тебе другом и, когда подрастет, отличным защитником.
Я прижала к груди мягкое пушистое тельце и хотела поблагодарить Хранительницу. Но не успела. Потому что стояла уже на вершине холма в самом центре погасшего костра. А внизу меня действительно ждали. В предрассветном сумраке застыли две фигуры — мужчина и мальчик. Чуть поодаль я заметила уже переодетых колдуний во главе с Верховной ведьмой Аделлой Гартоне.
Я опустила Мурену на землю, подняла руки к лучам восходящего солнца и небесное светило откликнулось — в ладонях образовался огненный шар — не опаляющий, нет, больше похожий на детский мячик. Сильным голосом, глядя прямо в душу Золотого Дракона, я проговорила непонятно каким образом родившиеся слова:
— Стефан ден Гард, Правитель Драгоса и Предводитель клана Грозовых Молний! Именем Великой Ведьмы Эугении Гартоне из рода Фортейн и по праву крови я снимаю с тебя и твоего рода проклятие, наложенное сто лет назад!
Стефан потрясенно сделал шаг назад и едва не оступился, а Робертиус протянул руки и ловко поймал брошенный мной шар.
Безоблачное утреннее небо рассекла яркая молния, наследник упал на колени и закричал как от невыносимой боли. В ту же секунду на его месте возник дракон, не такой могучий, как те, с кем я встречалась раньше, угловатый смешной подросток. Он неловко потоптался, пыхнул дымком из раскрытой пасти и медленно, будто прислушиваясь к себе, расправил золотистые крылья.