ОРДЕН УШКУЙНИКОВ
...Это был один из тех прекраснейших майских дней, когда солнце ласково светило, зноя ещё не было, несмело дул восходник — восточный ветер, леса и луга были одеты блестящей изумрудной зеленью.
Кистень с посохом-шалыгой легко шёл по дороге, насвистывал весёлую песенку. С одной стороны, ему было и грустно, что уходил от приветливых и интереснейших служителей Перуна, с другой стороны, он был рад испытать себя в жизни. И вот, когда уже вдали зазолотился храм Великой Софии Новгородской, ему вдруг преградили путь пятеро свирепого вида людей, вооружённых мечами и топорами. В них без труда можно было угадать разбойников.
— Ну что будем делать, атаман, с каликой перехожим? Он, верно, во святой Ерусалим направился, по его коряге видно? — спросил один из душегубов, указывая на по сох.
— Одежонка у него не ахти, а вот погалиться-то[11] мы могём. А ну сымай порты да беги отсюда голым! — нарочито грозно сказал атаман.
Разбойники дружно заржали.
— Нет, это вы сымайте, — насмешливо ответил Кистень.
— Ах ты деревенщина-засельщина! Да ты сам вздумал над нами изгаляться?! А ну давай его, ребята, — сказал атаман и резко взмахнул шестопёром[12], но опустить не смог. Кистень неожиданным точным ударом посоха попал ему прямо в печень. От страшной боли атаман взвыл и покатился по траве.
— Да ты что сделал?! Да мы тебя за батюшку-атамана на кусочки порушим! — возмутились разбойники и разом бросились на Кистеня. Однако через несколько мгновений все они валялись на траве. Один держался за живот, другой за горло и ногу, двое лежали без сознания. Кистень собрал их оружие и сказал:
— А ну, давайте сами сымайте порты и гуляйте без них по лесу!
— Не трогайте его! — крикнул атаман. — Это сам нечистый, наверное!
— Э, нет! — насмешливо сказал Кистень. — Ты тут теперь не волен указывать! А ну раздевайтесь донага!
— Да что уж, и пошутить нельзя! — плаксиво произнёс один из разбойников.
— Ваши шутки чуть вам жизни не стоили. Скажите спасибо, что я сегодня добрый, — резонно ответил Кистень.
— Ладно, — сказал примиряюще атаман, — давай по-хорошему. Мы тебя накормим-напоим, обуем-оденем, выведем из леса, укажем ближнюю дорогу, но только ты — молчок, что с нами сделал, не позорь нас...
Незадачливый, казалось, атаман Дубина был соглядатаем и языком у князя Дмитрия. Московский боярин, со своими четырьмя воинами-разведчиками он смог поладить с недоверчивой головкой ушкуйников, отдавая им часть награбленного (а грабил он, в основном, заморских гостей, купцов).
Дубина внимательно следил за ушкуйниками, их приёмами подготовки, замыслами и передвижением. Князь Дмитрий искал союзников на Руси и пока не находил.
Рязанский князь Олег был ненадёжен, всегда смотрел в сторону татар, Нижегородско-Суздальское княжество, как и большинство других приволжских княжеств, подкупленные русскими же купцами, смотрели в сторону Твери — злейшего врага Москвы.
Тверь, Тверь — вот что было преградой для объединения Руси! Поэтому нужно искать в союзники то княжество, ту Русскую землю, с которой пока интересы не пересекаются. Московские князья давно уже обратили внимание на Господина Великого Новгорода. С одной стороны, богатейшая феодальная республика, с другой — большие забияки. Завидовали им московские начальные люди и в то же время возмущались, что нашлось ещё место на Руси, куда можно уйти удалому. Но то, что Новгород должен стать им союзником, в этом они не сомневались, иначе одной Москве с Тверью и Рязанью не справиться, а одному Новгороду не отбиться от алчного, жадного Запада.
Боярин Дубина играл с огнём: за убийство гостя или купца полагалась смертная казнь, а уж за роль соглядатая его медленно и с удовольствием бы удавили, предварительно применив пытки неслыханные. Но он хорошо платил ушкуйникам, и те уживались. Когда же разозлённые новгородские купцы попросили Прокопия поймать шайку разбойников, тот возмущённо отказался, ссылаясь на то, что он воин, а не ярыжка. Тем более что атаман был благородным разбойником мало кого убивал, а только грабил богачей да раздевал догола, на потеху своей братии и ушкуйников...
Разбойники, кряхтя и спотыкаясь, повели Кистеня к становищу. Перекусили чем Бог послал. Кистень страшно проголодался и поэтому ел за троих.
— Хорошее дело замыслил: отомстить надо нехристям и за матушку, и за батюшку, да и за всех матерей русских обездоленных, — сказал атаман, выслушав рассказ Кистеня. — Идёшь, значит, в Новеград? Там как раз такие, как ты, нужны. Найдёшь Прокопия, скажешь, мол, от Дубины, он поймёт, Дубина — это я. А мы с тобой ещё свидаемся, — многозначительно добавил он.