Гангрел был без тени сомнения готов к предстоящему сражению: теперь он защищал не только товарищей, но и Кристалл, ведь та тоже находилась в опасности до тех пор, пока не устранён Хьюго.
Мара и Деми сходили с ума от тоски. Почти всё то время, что сородичи находились в академии, девушки не покидали своей комнаты. Деми, конечно, помочь общему делу никак не могла, а Мара спешила присоединиться к остальным и выступить против Хьюго, из-за которого был убит её сир. Кто станет после этого принцем, её не интересовало, и Мидас предположил, что вскоре после развязки Мара уйдёт к анархам. Возможно, думал он, это лучшее решение для неё. Она никогда не принимала уклад камарильи и оставалась верна ей только из-за Сирены.
Редукс и Кумитэ, как и ожидалось, коротали время вдвоём, и Мидас не стал тревожить их. Ночью раннее он узнал, чем пожертвовал Редукс ради заключения договора с Мавериком, и был уверен, что брат последует за ним, несмотря ни на что, но для верности всё же дал немного своей крови и ему, и Кумитэ, потому сомневаться в их готовности следовать за ним Мидасу не приходилось.
По пути в сгоревшее крыло, где он намеревался увидеться и поговорить с Ренегатом, Мидас встретил Занозу в непривычно тривиальной одежде и нового знакомого из числа анархов, перекочевавших из подпольного бара в академию вслед за своим лидером. Они о чём-то беседовали вполголоса и замолкли, заметив Мидаса.
— Не подумай, мы ничего не замышляем, — словно в оправдание сказал Омега.
— А я ничего и не говорил. — Мидас пожал плечами и прошёл мимо, а затем добавил: — Будь осторожен, она всегда при себе носит нож.
Заноза хмыкнула и сложила руки на груди, показывая, что недовольна замечанием вентру. В конце концов, этой привычкой она спасла ему жизнь, и вот как он теперь ей платит.
— Я знаю, — ответил анарх и достал короткий ножик с широким лезвием из незаметных на первый взгляд ножен, закреплённых на поясе, — эту фишку она переняла у меня.
Мидас подивился тому, как тесен Лос-Анджелес, и направился дальше.
Ренегат сидел на диване и протирал промасленной ветошью лезвия секиры. Он ещё страдал от полученных увечий, но не мог позволить себе отдых — он нужен Мидасу и должен вернуться в строй несмотря ни на что.
Тут же в кабинете находилась Дина. Она взобралась на стол, подтянув колено одной ноги к груди, и рассматривала свои татуировки на предплечье. Заметив гостя, Митт соскочила со столешницы, будто её могли отругать за это.
— Ты знала, что так будет? — спросил Мидас, глядя на малкавианку. Та кивнула. — Почему не сказала? Мы могли предотвратить всё это.
— Или так, или вернувшихся было бы вдвое меньше, — ответила Дина. — Я выбрала меньшее зло. Девочка ведь не пострадала в итоге, но раскрыла свою истинную силу.
— Не тебе решать её судьбу.
— Верно, Принц, не мне. Но и решать тут нечего, всё уже сделано за нас, задолго до нашего рождения.
— Кто этот сородич, что манипулирует нами?
— Это не то знание, что мне разрешено узреть. И никому не разрешено. Но всё тайное рано или поздно становится явным.
— Постарайся… Хотя бы какой-то намёк на то, кем он может быть. Хоть что-то… — настаивал Мидас.
Дина приблизилась к нему и, глядя мужчине в глаза, коснулась ладонью его щеки. Она улыбнулась нежно и робко, а затем опустила руку и вздохнула.
— Мы все знаем, кто это, но не знаем об этом. Больше они ничего не говорят.
— Они?
Малкавианка не стала пояснять, кого она имела в виду. Она обогнула Мидаса и, выйдя из кабинета, направилась вдоль чёрных стен, сопровождаемая тихой мелодией, которую мычала себе под нос.
— Полагаться на безумный разум бесполезно, — сказал Ренегат. — Кто-то из них наверняка ведает истину, но обличить её в такие слова, которые поймут другие, не способен. Попробуй спросить Банана, быть может, он и есть тот самый кукловод?
— Ты вдруг стал комедиантом, — с недовольством отметил Мидас.
— Шутка хороша, когда сказана к месту, но тебе сейчас не до смеха. Одна не-жизнь отделяет тебя от нового и ответственного статуса. Беспокоишься?
— Да, но не из-за этого. Ты же слышал, они хотят, чтобы я убил Грёзу, если она вернётся.
— Тогда будет лучше, если она этого не сделает. Если ты хочешь уберечь её, то я обещаю, что постараюсь выяснить, куда она могла сбежать, а когда найду, спрячу так, чтобы уже никто не мог выйти на её след.
— Такое разве возможно?
— Разумеется. Но только ты не будешь знать, куда я её отправил.
— Пусть так. Главное, чтобы она была в безопасности, — ответил Мидас и вздохнул.
— Значит, решено: оставь заботы, я со всем разберусь, а у тебя на нынешний момент есть дела важнее.
— Для меня нет ничего важнее Скайли, понимаешь?
Ренегат отложил секиру и откинулся на спинку дивана.
— Не понимаю, Мидас. У меня не было таких связей ни при жизни, ни в не-жизни. Но это не значит, что я буду менее усерден в поисках. Успокойся. Чем сильнее ты раздосадован и опечален происходящими вокруг событиями, тем легче тобой управлять. Этого допускать нельзя. Тебе нужна холодная голова.
— Я постараюсь переключиться, но… Не могу отделаться от мысли, что я виноват в том, что она стала монстром, — признался вентру. Он прошёл к столу и, опершись на него ладонями, опустил голову.
— Возможно, тебе надо было и её похоронить на шесть лет? — подметил Ренегат с ухмылкой. Мидас бросил на него ледяной взгляд.
— Ты принимал морфин?
— Пришлось, — ответил Ренегат и развёл руками.
— Теперь понятно, почему ты такой весёлый.
— Я сам изумлён.
— Ладно, надеюсь, ты придёшь в себя к тому времени, когда мы выступим.
— О, не сомневайся, Мидас, я буду свеж и бодр как огурчик, — ответил нагараджа, и Мидас впервые услышал его громоподобный хохот. Это настолько смутило его, что мужчина поспешил ретироваться, пока не узнал о старом друге что-то ещё такое, чего не подозревал.
Примогены и гарпии сидели в амфитеатре и оживлённо обсуждали насущные дела, когда Мидас присоединился к ним.
— Ах, Золотой Принц, подойди, у нас есть новости, — сказал Козырь, заметив его.
— Сегодня к рассвету в Лос-Анджелес прибудут Асмодей и Фира, — сообщил Оро. Он был недоволен этим и не пытался скрывать свою реакцию.
— Сразу два юстициара? — удивился Мидас.
— Дело-то серьёзное. Заметь, они выбрали в качестве послов представителей тех кланов, которые не состоят в нашем альянсе, — добавил Эдгар, — тореадор и гангрел. Хитро.
— Но это и не вентру с ласомбра, — заметил Кондор.
— Ещё бы они послали ласомбра. Этой Хаш ещё года от становления нет, а уже вон как высоко взлетела. Благо, свои тени она раскидала в Нью-Йорке, а не здесь, на западном побережье.
— Значит, надо действовать как можно скорее, — ответил Мидас.
— Несомненно. У нас в запасе около девяти часов. Этого должно хватить, чтобы разобраться с Хьюго. В конце концов, нас больше.
***
Покинутые людьми улицы наводнили сородичи, стекавшиеся к музею, который служил резиденцией Хьюго. Это трёхэтажное здание располагалось практически в центре города, в глубине небольшого парка отдыха, окружённого густой стеной деревьев.
Уже на месте войско разделилось: малкавиане рассредоточились по периметру, чтобы скрыть иллюзиями прилежащую к музею территорию в радиусе пары кварталов и отгонять зевак, их контролировали Заноза и Джек; несколько отрядов Маверик выставил на улицах — они должны были сдерживать и устранять противников, которые попытаются сбежать, командовать ими он назначил Омегу, Викс и ещё нескольких приближённых; основные же силы во главе с самим Энтони выстроились в парке.
Мидас и его отряд, состоявший из Ренегата, Редукса, Мяускула, Дины и Кумитэ, вошли в здание через пожарный выход, пока остальные сородичи ринулись в музей через центральную дверь. Хьюго ожидал нападения: несмотря на малочисленность противников, они были хорошо подготовлены к бою и сражались яростно и неотступно за своего принца и за свой город, которым должен управлять достойный сородич, а не мятежник, покрывающий диаблеристов.