Котерия Мидаса быстро и слаженно устраняла врагов: Ренегат, Кумитэ и сам Мидас рубили разбросанных Мяускулом вампиров, а Дина и Редукс помогали ему, нейтрализуя их своими клановыми дисциплинами. Они продвинулись на второй этаж, когда лестницу между ним и третьим взорвали. Такой выходки от Хьюго не ожидал никто: он готов был разнести всё здание, наплевав на последствия, лишь бы задержать Мидаса или погрести его под обломками. Сородичам пришлось продвигаться вдоль этажа, тесня противников к союзникам, которые поднимались по главной лестнице. Там же произошёл второй взрыв, который полностью отрезал захватчикам путь наверх. Однако оставалась ещё наружная пожарная лестница, ведущая на крышу, к ней-то и выдвинулся Мидас. Им пришлось выйти из здания и обогнуть его. Они обнаружили, что на улице тоже идёт бой, но кто и с кем сражается уже нельзя было сказать: схватка походила на безумную потасовку, клубок извивающихся змей, норовящих вырвать друг другу глаза.
Сородичи зашли с торца здания музея и взобрались на его крышу по навесной лестнице. Выход на крышу был заблокирован, однако выбить замок на нём не составило труда, и они смогли наконец проникнуть на третий этаж, где располагался кабинет Хьюго. Здесь также шёл бой, но Мидас, глядя на вампиров, понял, что они не защищают Хьюго, а наоборот бегут из того крыла здания, в котором находится его кабинет. Среди гомона раздавались отдельные крики: кто-то взывал сородичей одуматься и вернуться. Похоже, что и та, и другая сторона сражающихся были союзниками Хьюго, но часть из них дезертировала в страхе перед чем-то, что гнало их прочь.
Мидас и Ренегат прорубили путь через толпу сородичей и оказались, наконец, у дверей, отделявших их от заветной цели. Толпа сзади напирала, но Мяускул и Редукс сдерживали их, пока Мидас пытался открыть двери. Те не были заперты, но не поддавались. Ренегат налёг всем весом на одну створку, а Мидас на вторую, и только тогда им удалось приоткрыть их. Как оказалось, с той стороны их блокировала гора трупов, магов, по всей видимости. Раны на их теле были ужасными и глубокими, их нанесли когтями в приступе ярости или помешательства. Того, кто убил их, долго искать не пришлось: несколько магов ещё были живы и пытались спастись от чудовища, которое металось от одного человека к другому и с рёвом рвало их на куски. Когда с последним было покончено, существо прыгнуло к поверженной жертве и, встав около неё на четвереньки, стала поедать лицо, словно дикий зверь.
Ренегат сразу понял, кто перед ними. Он опустил секиру и обернулся к Мидасу, а тот стоял, как вкопанный: он был потрясён увиденным и не мог произнести ни слова. Нагараджа снова взял оружие в руки и сделал шаг вперёд, но Мидас схватил его, впился в предплечье дрожащими пальцами, останавливая. Ренегат смерил вентру полным сожаления взглядом и направился обратно в коридор. Он и остальные сородичи остались защищать кабинет, пока Мидас находился внутри один на один с монстром. Тот был с головы до ног покрыт кровью врагов и всё равно ощущал неутолимую жажду. Зверь овладел им, и, казалось, уже ничто не вернёт к человечности.
Когда двери закрылись, отделив шумную толпу, внезапно наступившая тишина заставила существо отвлечься и взглянуть на мужчину. В его безумном и озлобленном взгляде промелькнуло замешательство, а затем оно отскочило от тела, которым питалось, и забилось под стол. Мидас прошёл вперёд, ступая по красному и липкому от крови паркету между разбросанных конечностей и тел, обогнул стол и присел на корточки. Грёза сидела на полу, обняв колени руками, и горько плакала. Из её неразборчивой речи Мидас улавливал лишь тихое «прости».
— Иди сюда, — сказал он вполголоса и протянул руку.
Девушка подняла на него болезненные, налитые кровавыми слезами глаза и, разревевшись ещё пуще, бросилась в объятия Мидаса. Мир вокруг перестал существовать, сейчас на всём белом свете были лишь они вдвоём, преисполненные виной и страхом. Даже придя в себя, Грёза источала столь сильную ауру злобы и ненависти, что Мидасу приходилось подавлять желание отпихнуть её прочь, и это доставляло ему неимоверные страдания. Он старался не думать о Грёзе как о монстре, но всё в ней кричало об опасности. Её била крупная дрожь от осознания того, что она натворила, но зверь внутри неё упивался этим.
— Ты убила Хьюго? — спросил Мидас.
Он неуверенно коснулся пальцами её слипшихся волос и провёл ладонью по голове, чтобы успокоить.
— Нет, — ответила Грёза. — Он спрятался, когда услышал, что я иду за ним.
— Как ты здесь оказалась?
— Он как-то нашёл меня. Не помню, где я была… Всё, как в тумане, с той ночи, когда…
— Не надо, не вспоминай, — прошептал Мидас, прижимая девушку крепче.
— Мне так жаль… Я хотела защитить нас. Хотела стать сильной и дать отпор врагам. А теперь я не хочу этого. Я не знаю, чем я стала.
— Ничего не говори, всё будет хорошо, — пообещал Мидас. — Я уберегу тебя.
— От чего? — спросила Грёза, поднимая глаза. Но ответ сам пришёл к ней на ум. — Они всё знают? Меня хотят убить, так ведь?
Слёзы снова наполнили глаза девушки и покатились алыми потоками по щекам. Мидас взял её лицо в свои руки и поцеловал Грёзу в лоб.
— Я же сказал, всё будет хорошо. Я не дам тебя в обиду.
Двери кабинета распахнулись и в него вошли Ренегат и Редукс. Кумитэ, Мяускул и Дина тоже были целы, но остались снаружи. Мидас встал и поднял Грёзу с пола, она едва стояла на ногах — страх перед тем, что её ждёт, лишил её сил.
— Юстициары скоро будут здесь, — предупредил Ренегат. — Надо что-то делать. Если Асмодей увидит девочку, ей конец.
— Чёртовы тореадоры, — процедил Редукс.
С улицы донёсся рокот приближающегося вертолёта, он сел на крышу и затих. Редукс снова выругался.
— Прятать негде, а бежать поздно, — заключил Ренегат.
— У меня есть идея, — сказал тремер. Он подскочил к Мидасу и Грёзе и, схватив девушку, отцепил её от брата.
— Что ты делаешь? — возмутилась она.
— Спасаю тебя, дура, — ответил Редукс. Он затолкал Грёзу за штору и приказал молчать, а сам встал перед ней.
— Дурак здесь только ты, раз думаешь, что это поможет. — Ренегат покрутил пальцем у виска. — Как будто он не поймёт, что перед ним две ауры.
— Тебе-то откуда знать, поймёт он или нет, я лучше разбираюсь в этом вопросе, — огрызнулся Редукс.
В коридоре возникли несколько силуэтов: две из них принадлежали юстициарам, другие — сопровождавшим их Оро и Козырю. Увидев в кабинете гору расчленённых трупов, они остановились и переглянулись. Кое-как пробравшись через них внутрь, стараясь не запачкать одежду и обувь, сородичи остановились напротив Мидаса и Ренегата.
— Где Хьюго? — спросила Фира. Её грозный взгляд не оставлял собеседнику ни малейшего шанса на ложь.
— Всё ещё не найден, — ответил Мидас.
— Остальные, я полагаю, убиты, — сказал Асмодей, осматриваясь. Когда он заметил Редукса, стоявшего в непринуждённой позе возле плотной гардины, он изменился в лице. На нём возникла смесь ужаса и отвращения. Он нагнулся к уху Фиры и что-то шепнул, затем обернулся к Оро. Тот слышал, о чём шла речь, и сглотнул комок волнения, вставший в горле.
Редукс и Мидас занервничали. От того, скажет ли Оро что-то и что именно он скажет, будет зависеть сразу две не-жизни. Не-жизни, которые ему самому, по большому счёту, лишь мешались всё это время, и теперь настал удачный момент от них избавиться.
Редукс не сводил глаз со своего сира, а тот смотрел в ответ немигающим взором чёрных очей, и ничего в них не читалось в этот момент. Стоявшая позади Кумитэ, Дина и Мяускул готовы были броситься с боем на юстициаров, если всё пойдёт под откос, но Ренегат незаметно показывал им знак держать себя в руках. Эти двое были им не по зубам.
«Прошу вас…», — мысленно произнёс тремер, надеясь, что Оро услышит его. Захочет услышать. Но он не знал, о чём его просить. О снисхождении? О втором шансе? Слишком много хлопот они оба доставили ему. Надеяться на милосердие было глупо.