Запахнув на себе халат, Джесс направилась вниз, мягко ступая по лестнице домашними тапочками.
Аромат выпечки усилился, но это вызывало лишь легкую тошноту.
– Ма! – крикнула делано весело Джесс, не желая выглядеть при матери расстроенной, но на кухне хозяйничала не она, а высокий широкоплечий молодой мужчина в кухонном переднике, который смотрелся на нем трогательно. Он умело орудовал лопаткой, переворачивая панкейки.
– Эрик? – изумленно спросила Джесс.
Молодой человек обернулся, и на долю секунды девушке показалось, что у него лицо монстра – отголоски ночного кошмара не оставляли ее в реальности.
Но это была лишь новая ловушка иллюзии – с лицом Эрика все было хорошо.
– Сюрприз! Я скучал по тебе, Джесс, – широко улыбнулся парень, открывая объятия, зажав в одной руке лопатку, во второй – бутылочку арахисового масла.
Девушка бросилась в его объятия – не потому, что соскучилась, ведь не виделись они совсем немного, а потому, что после этого кошмара она чувствовала себя отвратительно и ей нужна была поддержка. Простое человеческое тепло. Слова.
Джесс с силой обняла Эрика за шею, прижимаясь к нему всем телом. Тот освободил руки и заключил ее в теплые объятия. От него пахло корицей и ванилью.
– А ты скучала, – по-доброму усмехнулся тот.
Видно было, что реакция девушки ему нравится.
Они отстранились друг от друга, и Эрик вдруг спросил, гладя ее по лицу:
– Что случилось, милая?
Он всегда чутко чувствовал ее.
– Плохой сон, – призналась Джесс, слыша нервозность в собственном голосе. – Почему ты не сказал, что приедешь утром?
– Это же сюрприз, – пожал широкими плечами Эрик, отодвигая стул для девушки. – Хотел порадовать тебя. Приготовить завтрак в постель.
– Ты донес меня на руках до спальни? – спросила она, косясь на аппетитные панкейки, которые не вызывали ничего, кроме отвращения.
– Нет, – нахмурился Эрик. – Ты спала у себя. А-а-а, – догадался он и мягко попенял, – ты выпила лишнего и ничего не помнишь? Джесс, милая, я не настаиваю на том, что ты должна вести здоровый образ жизни, но стоит знать меру. Это для твоей же безопасности.
– Да, – качнула головой девушка, не готовая спорить. Хотелось положить голову на стол и заснуть, чтобы не чувствовать головокружение и тошноту.
Глядя на нее, Эрик усмехнулся и приготовил горький крепкий кофе, который немного привел девушку в чувство.
Страх постепенно отступал назад, в темноту.
Это просто плохой сон…
Джесс пила кофе и слушала жениха, который веселым тоном рассказывал о симпозиуме и коллегах, не забывая о плите, а перед глазами стоял окровавленный полупрозрачный образ Брента, лежащего у кровати без сознания.
В какой-то момент Эрик захотел ее поцеловать, наклонился, упершись рукой в стол, но образ Брента в голове Джесс стал вдруг таким ярким, что на нее нахлынул приступ отвращения и иррационального ужаса. Руки Эрика казались чужими. Аромат корицы и ванили – приторно-удушающим. А все вокруг – чуждым и нелепым, лишенным смысла.
Не понимая, что делает, Джесс дернулась и опрокинула горячий кофе на стол и на себя. Белоснежный халат тотчас пропитался напитком, став грязно-коричневым на груди и животе. Девушка вскрикнула, но не от боли, а скорее от неожиданности, и вскочила на ноги.
Эрик среагировал моментально – схватил полотенце и попытался оттереть пятно.
– Сильно обожглась? – спросил он, нахмурившись.
– Нет, – мотнула головой девушка. – Кофе успел остыть.
– Видишь, алкоголь плохо повлиял на твою мелкую моторику, – улыбнулся Эрик, вытирая лужу кофе со стола и капли с пола. – Не подумай, что я что-то запрещаю тебе. Я лишь забочусь.
– Я знаю, – слабо улыбнулась Джесс. Все говорили, что ей повезло с женихом – красивый, умный, заботливый. Мать считала кандидатуру Эрика наиболее подходящей из всего окружения дочери. «Он любит тебя, – уверенно говорила она Джесс, не без основания считая себя достаточно зрелой и умеющей разбираться в людях. – И любит тебя гораздо больше, чем ты – его. Поверь, дорогая, это важно. Мужчина должен любить больше». Джесс всегда считала, что любить должны с одинаковой силой, однако маме свои мысли не озвучивала, держа их при себе. Мать никогда не узнает, что однажды Джесс любила – и любила с меньшей силой, чем должна была. А если бы любила с большей, то не сделала бы ошибок.
Девушка переоделась, не без внутренней опаски зайдя в спальню, словно вновь ожидая увидеть там окровавленного Брента – привет из прошлого, однако в комнате продолжало все так же ярко светить ласковое солнце, и не было ни намека на то, что кошмар может стать реальностью.
Когда она спустилась вниз, на ходу стягивая резинкой подсушенные волосы, Эрик захотел поцеловать ее вновь, и если всего несколько дней назад она спокойно отвечала на поцелуи, пытаясь быть нежной, то сейчас ее вновь охватила легкая тошнота. Касаться чужих губ не хотелось категорически. И даже то, что жених держал ее обеими руками за талию, доставляло дискомфорт.