Я не мог ничего с этим сделать, холод и страх сковали моё тело, из-за чего я не мог ни двигаться, ни говорить. И до меня только сейчас дошло — я начал тонуть, а это значит, что грядёт что-то страшное и неизбежное.
Глава 16
Чай с рулетом
Проснулся я, как ни странно, от холода и странных звуков. Только на этот раз за окном было светло, а надо мной нависал Уильям. Точнее, он сидел рядом на полу, свесив голову чуть ли не вплотную к моей и, словно, заглядывая в самую душу. Первое, что посетило мою голову, это мысль оттолкнуть его, что я, собственно, и сделал. Вжавшись спиной в диван, я резко и грубо толкнул Уильяма в плечи, отчего тот даже упал, болезненно застонав.
— Ты чё делать собрался?! — недовольно вскрикнул я.
— А на что, блять, похоже?! — Уильям стал аккуратно вставать, опираясь на край стола.
— Похоже на принца, готового спасти принцессу ото сна, известно каким способом…
Уильям пару секунд помолчал, а после засмеялся.
— Так ты мне ответишь, что это было? — нахмурился я.
— Ты разговаривал с кем-то во сне, барахтался, будто тонул, и кричал. Я ж не вижу, что с тобой, вот и решил проверить.
Я вздохнул.
— Ладно, в таком случае прости, — и уставился вперёд. — Мне в последнее время кошмары стали сниться, так что ты не пугайся.
Уильям присел рядом, сбросив весёлую улыбку.
— Мне кошмары снятся ещё с того момента, как я ослеп. Это было для меня поистине кошмарным событием. Думаю, у тебя это из-за перемен.
— Наверное… — я пожал плечами. — А сейчас тебе снятся кошмары?
— Да. Но чаще всего я их не запоминаю потому, что не вижу. Поэтому не зацикливаюсь, привык уже.
Мы помолчали пару минут, а потом, не сговариваясь, пошли на кухню. Уильям направился к пакету с едой (вчера было решено переместить его на кухню), а я — к телефону, который поставил на ночь заряжаться. «Сорок два», — произнеся одними губами, заметил я. Озлобленно выдернув зарядник из розетки, я сел за стол и стал просматривать сообщения, а затем и новости: от матери ни звонка, от правоохранительных органов тоже. Писали в основном учителя, спрашивали, когда собираюсь посещать уроки, и не знаю ли, куда пропал Уильям.
— Знаю ли? — тихо огрызнулся я, чем привлёк внимание Уильяма.
— А? — он обернулся на меня с коробочкой чая в руках.
— Ничего, я не тебе, — ответил я уже громче, для Уильяма. Он, в свою очередь, повернулся обратно к пакету.
Ещё писали знакомые и «подружки» из школы, но их сообщения я читать не стал, сразу перейдя к новостям. Статья про «украденного» мальчика продолжала набирать просмотры и комментарии с соболезнованиями. Я выключил телефон, отложив его в сторону. В ту же секунду Уильям поставил передо мной небрежно нарезанный рулет со сгущенкой и пошёл к раковине.
— Ты есть не будешь? — удивился я, взяв кусочек рукой.
— Буду, просто хочу сделать чай.
— Чай с рулетом? — аккуратно спросил я, чтобы подловить Уильяма.
— Только летом? — неожиданно ответил вопросом на вопрос он.
— А? — не сразу понял я.
— Ты срёшь только летом? — опередил меня Уилл.
— Да ну ё-моё! — я грустно хохотнул. — На это должен был попасться ты!
Уильям тоже хихикнул, а после этого, достав первую попавшуюся кастрюлю, налил в нее воды и поставил на огонь.
— Что по новостям? — немного напряжённо спросил он, садясь на стул рядом.
— Всё так же… — хмуро, в тон ему, ответил я, уже дожёвывая второй кусочек. — Надеюсь, они скоро закроют это дело.
Я решил умолчать про возрастающий рейтинг потому, что, смотря в глаза Уильяма, уже можно было прочесть явную подавленность из-за происходящего. Он вздохнул:
— Я тоже…
Через пару минут последовало закипание воды в кастрюле. Уилл сразу ожил, поднялся со стула и поспешил снимать её с плиты, но не тут-то было: парень не подумал о прихватках, а потому, как только взял в руки, тут же и отпрянул, резко дёрнув кастрюлю в свою сторону. Немного кипятка выплеснулось ему на кисти и одежду, отчего тот вскрикнул.
Дальше я помню всё лишь фрагментами: как подскочил и, тут же выключив огонь, схватил вопящего от боли Уильяма, как выкрутил вентиль не в ту сторону и сунул руки слепого под очередную волну кипятка, как оба ругались из-за происходящего, как я искал аптечку и спасал Уильяма.
Наше утро можно было описать одним словом — «цирк».