Кристофер уставился на меня в шоке, пару минут помолчал, а затем поморщился.
— Нахрена ты тогда сбегал от своей больной мамаши?!
— Вот именно, больной!
*Фраза из фильма «Брат».
— Нет, это ты сейчас ведёшь себя, как больной! — перебил меня Крис. — Сбежал от мамки, которая, по твоей же логике, помогла бы тебе не видеть, как ты говоришь, «гнусный мир», втянул меня в это и, между прочим, менты обвинят именно меня, в случае чего, а потом посадят за решётку!
Я перебил его:
— Зачем ты тогда пошёл на это, раз сейчас жалуешься на неоправданные ожидания?!
— Да потому, что хотел помочь тебе снова видеть! — он вскочил из-за стола. — Как ты не понимаешь, я же сделал это ради тебя, я ради тебя за решётку готов был сесть, лишь бы спасти от ёбнутой мамаши и помочь обрести зрение! Но нет, сейчас ты выёбываешься, как маленький ребёнок из-за абсолютно нелогичного решения!
Я тоже вскочил из-за стола, но только для того, чтобы выйти из кухни.
— Как жаль, что я не оправдал твоих ожиданий, — язвительно прыснул я через плечо.
— Ну и вали в свою «негнусную» жизнь, только моей помощи больше не проси! Вечером, когда копы заявятся сюда, меня здесь уже не будет.
Я замер, обдумывая, как лучше поступить: оставить всё как есть или вернуться и умолять остаться. Но гордость дала о себе знать, и я направился в комнату более быстрым шагом.
Весь день я просидел в закрытой комнате, без еды и воды, только рисуя. Соизволил выйти лишь под вечер.
— Знаешь, я решил, что нам надо помириться. Да, ты не прав, да и я немного… — начал я, а в ответ тишина.
— Ты что, до сих пор обижаешься? — усмехнулся я.
В квартире ни шороха. Я вздохнул.
— Ладно, я первый извинюсь: прости.
Я немного подождал.
— Теперь твоя очередь, — подгонял я, но в ответ была только тишина.
Я обошёл сначала гостиную, потом кухню, ванную, туалет, и с каждой пустой комнатой становился всё нервнее.
— Крис, прекращай эти прятки!
Я подбежал к столу и дивану в гостиной — пусто. Ни рюкзака, ни вещей Кристофера, только идеально сложенные подушки. И всё. Всё остальное на месте: деньги, еда, всё, кроме Криса. Я нервно вытащил телефон, набрал его номер дрожащими руками и нажал кнопку вызова. Пошли гудки, но с каждым новым мое сердце билось всё громче. И так, пока гудки не прошли совсем. Тогда-то я стал слышать биение настолько громко, будто сердце сидело в моих ушах. Я судорожно набирал его номер снова и снова, но ничего не менялось.
В какой-то момент я перестал слышать совсем, как в том сне, и упал на диван, заливаясь горькими слезами, будто ребёнок, которого бросила мать. Я продолжал набирать его номер, пока моя рука не перестала двигаться, а я не отключился.
Глава 20
Конец
«Скажи мне, что мы просто не сдохнем от удушья в коробке — в этой тухлой квартире»
ГРУНТ! — «Скажи мне»
В ту ночь мне не снилось ничего: ни обычных снов, ни кошмаров. Абсолютная пустота, будто я опять ослеп.
Без Кристофера я перестал чувствовать себя дома, съемная квартира вмиг превратилась из теплой и родной в неуютную и незнакомую. Я бился о каждый угол и искал выключатели по полчаса, сидел в комнате, боясь выйти, и не прикасался к еде.
Прошёл целый день бессмысленных попыток дозвониться до Кристофера, а потом я и вовсе перестал брать в руки телефон. По окончанию второго дня я перестал питаться, ибо аппетита и так не было, а желания есть уж тем более. В итоге, на третий день я перестал выходить из комнаты вообще.
После ухода Кристофера моя жизнь потеряла какой-либо смысл, и я стал просто существовать. До этого почему-то в голову не приходила мысль о том, что он может вот так просто оставить меня и уйти. Жизни без него, как раньше без мамы, я не представлял.
По прошествии ещё пары дней я уже не выдержал: оставив всё (и деньги, и одежду, и пакет с едой) в квартире на своих местах, я в последний раз набрал номер Кристофера и вышел на балкон. Пошли гудки. Я снова замер, не дыша, пока звук гудков бил по ушам, а сердце отбивало свой тревожный ритм. Надежду на возвращение Кристофера я потерял уже давно, но всё равно почему-то ждал его ответа. После очередного гудка телефон замолк. Я сердито бросил его на подоконник и вздохнул. Гудки больше не били по ушам, но сердце продолжало барабанить так, словно пыталось проломить рёбра. Я положил руки на перила и вновь вздохнул, только на этот раз отрывисто. С разных сторон до меня доносились разные звуки, на которые я раньше не обращал внимания: снизу гул машин, разговоры, откуда-то сбоку шум телевизора или радио. Я вспомнил тот самый вечер, когда мы с Крисом только заехали сюда: он перетащил радио в гостиную, и там на полу мы ели доширак, болтали о всяком глупом и слушали разные песни старых рок-групп, устраивая собственное караоке. Стало грустно, и я вновь начал вслушиваться в окружающие меня звуки: где-то снизу послышались крики, похожие на ссору. Я почувствовал неприязнь из-за того, что теперь вспомнил, как ссорились мы с Кристофером. Стало мерзко от самого себя. Я крепче взялся за перила и перевалил сначала одну ногу, а затем вторую. В этот момент спереди послышался звук вращающегося в замочной скважине ключа, скрип двери и шуршание пакета.