— Блять, прости меня за то, что я такой! Я должен был сразу тебя послушать и пойти куда-нибудь в другое место! Прости, прости, прости меня, идиота! — бил себя по голове Кристофер, пока его извинения доносились в моей голове эхом.
Я чувствовал себя ужасно, болезненно вспоминая непонятную громкую музыку, неприятный запах пота, алкоголя и никотина, грохот бьющейся посуды и женский голос, подкатывающий к Кристоферу. «Почему ты затащил нас в столь ужасное место?!», «Почему именно меня?!», «Почему именно в этот день?!» — доносилось тем же эхом в моей голове, пока я не почувствовал, как меня выворачивает. Кристофер тут же подскочил ближе, дабы одной рукой придерживать мои волосы, а второй меня самого. На удивление после этого мне стало намного легче. Крис достал из рюкзака бутылку воды и пачку мятных жвачек, протянув всё мне. Я нащупал только воду.
— Прости, это всё из-за меня!.. — уже тише продолжил извинятся он.
Я опустошил бутылку наполовину и отдал обратно.
— Просто отведи меня поесть пиццы и купить новую куртку.
— Но зачем? Твой ДР должен быть особенным!
— Особенным? Особенным для кого?! — не выдержал я. — Для бармена в клубе? Ахуеть, Уильям первый раз за свою жизнь пришёл пропить всё своё наследство!
— Уилл, я же… — попытался перебить Крис, но слова выходили из меня точно так же, как и алкоголь вперемешку с недавним завтраком.
— Нет уж, дослушай! Это общество решило, что восемнадцатилетние — это что-то особое, это возраст, когда ты достиг совершеннолетия. А что, если я ещё не достиг своего совершеннолетия? Что, если я его просто не чувствую, не ощущаю?! — я вздохнул. — Если так хочешь сделать мой день рождения особенным, просто дай мне право выбора, своди поесть чертовой пиццы и помоги выбрать куртку на зиму. Это всё, что сегодня сделает меня счастливым.
Я достал из кармана трость, разложил и сделал с ее помощью пару шагов. Вроде, не забыл… Кристофер несколько секунд постоял в недоумении, а потом, усмехнувшись и извинившись в последний раз, куда-то направился. Я проследовал за ним.
В тот вечер, как я и хотел, мы выбрали мне теплую и удобную куртку и поели пиццу. Последний раз я ел ее во втором классе, когда получил пятерку за «важную» проверочную работу по математике. После этого мама перестала ее заказывать совсем, а мне объяснила тем, что она слишком вредная. Я, в свою очередь, сопротивляться и спорить не стал.
Глава 24
Последний кошмар Уильяма
Просьба слабонервным пропустить данную главу и сразу перейти к следующей
Я сидел в операционной и ожидал своей долгожданной операции, пока Кристофер что-то объяснял врачу напоследок. Мне захотелось подслушать, но я был занят более интересным делом: мечтанием и распланировкой новой жизни, жизни, когда смогу видеть. Я уже распланировал, как вложу какую-то часть денег в банк, куплю большую квартиру и найду матери хорошего психиатра. Мечтал, как наконец увижу Кристофера, познакомлюсь с его младшей сестрой, и мы будем жить втроём. Вместе, долго и счастливо — именно эти три слова я видел в своём скором будущем, пока не услышал разговор за дверью.
Кристофер начал громко обсуждать с моим доктором то, как они собираются усыплять меня, а в конце кремируют и разделят деньги. Или, может, потихоньку расчленят и будут подпольно продавать мои органы. Я почувствовал на спине холодок, хоть и не сильно верил в происходящее. Неужели Кристофер после всего, через что мы прошли, станет так просто избавляться от меня? И ради чего? Ради каких-то бумажек, оставленных моим отцом после смерти! Я проглотил огромный ком воздуха, вставший поперёк горла из-за накатившего ужаса и решил подойти ближе к двери, дабы услышать разговор целиком. Но, к сожалению, этого сделать не удалось. Руки и ноги были привязаны к креслу, будто я один из буйных пациентов, а на голове красовался шлем. Я попытался позвать на помощь, но и это у меня не вышло. Я как будто онемел, голоса не было от слова совсем. Тут за дверью всё стихло, и я услышал скрип открывающейся двери. В помещение зашёл врач и подошёл ко мне явно с недоброй ухмылкой. Холод на спине не отступал, как и нарастающее ужасное предчувствие. Мужчина недолго постоял, словно рассматривая меня, а потом что-то ввел в вену в шее. Я попытался закричать, но у меня снова ничего не вышло. Врач будто заметил это, наклонился к самому уху и прошептал так ядовито:
— Тебя никто не услышит.