– Вот вонючка, – заскрипела зубами мгновенно покрасневшая Рита.
Она даже кулаки непроизвольно сжала. Ладно, Тайки дома не было, а то бы ей сейчас от старшей сестры досталось. И как следует! Чтобы язык не распускала. Не писала, чего не нужно. И не зачитывала вслух при всех! Последнее Риту особенно возмущало.
– Плюнь. Двигай дальше, – угрюмо посоветовал брат.
Рита бессильно хлопнула кулаком по безвинной тетради и со злостью продолжила:
– «…А в деревне я узнала, что мамина бабушка действительно была ведьмой. Настоящей. Мне так местные Танька с Олькой сказали. Ее вся деревня боялась. И все остальные деревни тоже. Но лечиться все равно к ней бегали. Она не всегда злой была, мамина бабушка. Иногда и помогала.
В дом к ней после похорон никто не входил. Мы первые. Она так велела перед смертью. Чтоб, значит, внучка первой вошла. Обязательно. Только вошла не внучка, а я. Мама с папой остались болтать с соседями. А я как вошла, поняла кое-что. Это мне ведьма, моя прабабушка, на ушко шепнула. Только не спрашивайте как. Я не знаю.
Я подошла к полочке и сняла шкатулку. Старую-старую. Деревянную. На ней даже узоров нет, гладенькая и все. И некрашеная. Я достала оттуда колечко, надела на палец. А дальше – ни за что не догадаетесь! Но раз это сочинение, то я напишу. Ведь взрослые все равно в такое не верят.
Я стала ведьмой. Ну, или колдуньей. Настоящей. Все, что знала моя прабабушка, я теперь тоже знаю. Правда, пока не все понимаю. Но это – ПОКА. Если честно, не я, а моя мама должна была волшебное кольцо надеть, но это неважно, да? И я – родная кровь! Я – правнучка.
Там, в шкатулке, еще кое-что лежало, но я завернула все в тряпочку, спрятала в карман и никому не показала. Потому что оно не для простых людей, а для волшебства.
А теперь я все думаю и думаю, что бы мне такое колдонуть? И какой колдуньей стать? Доброй как-то неинтересно, а злой – не очень хочется. Вот, посмотрю на ваше поведение. А то ведь заколдую. Я даже знаю, как. И кого.
Например, вас, Ангелина Павловна! Чтоб вы меня не спрашивали, если не хочу. И всегда пятерки ставили. Я, правда, и без того на пятерки учусь, но когда сама – неинтересно. Так что сегодня ладно, а с завтрашнего дня вы меня к доске больше не вызывайте, ясно?
Вредину Лерку заколдую тоже. Чтоб не воображала. Пусть она, как я, рыжей станет! Только сильнее. И веснушек пусть больше. Чтоб не дразнилась.
А Петька пусть не на Лерку таращится, а на Вальку. Она лучше. Честное слово.
Училка по рисованию у нас очень вредная, сами знаете, Ангелина Павловна. Поэтому пусть она с завтрашнего дня болеет и в школу не ходит. А то что она вечно на нас орет?..»
– Кошмар, – Рита картинно закатила глаза. – Вся учительская читала!
– Ржали небось как кони, – проворчал Илья.
– Как же, ржали, – хмыкнула сестра. – То есть, – поправилась она, – без нас, может, и смеялись, а при нас больше возмущались, сам вспомни.
– Ладно, давай дальше. Потом обсудим.
– «…А вот физкультурник у нас – лапушка. Веселый и мне нравится. Поэтому придется вам, Ангелина Павловна, в него влюбиться. Прямо с завтрашнего дня. Зачем тянуть? Он же давно на вас запал, а вы никак не заметите. У нас все девчонки в классе его жалеют. Теперь не будут…»
– Ну дает! – почти восхищенно помотал головой Илья.
– «…Я и Ритке своей помогу. – Девочка опять разозлилась, но сдержалась и сквозь зубы продолжила: – Она вообще-то та еще вредина и вечно ко мне придирается, но сестра ведь. Вот ее Игоречек об этой мымре Татарниковой и забудет. И тоже с завтра.
Я так решила. Пусть этот день, завтра как раз тринадцатое октября, будет первым колдовским. И сочинение я решила зачитать классу.
А что? Пускай потрясутся как следует! А то думали, раз я рыжая и некрасивая, то можно надо мной смеяться. И дразниться. Будто я виновата, что рыжая. Ничего. Теперь не посмеются. Вот увидите.
Конец сочинению и да здравствует новая колдовская жизнь! Ура! Ура! Ура!»
– Ничего себе, расписалась! Прямо не сочинение, а целая книжка. – Илья с надеждой посмотрел на сестру. – Слушай, может, маме не показывать? Расстроится же.
– Ага! – Рита сердито швырнула злосчастную тетрадку на пол. – А вызов в школу? Ее завтра в учительской ждать будут. Завуч зла, как дракон, забыл?
Старшие Романовы замолчали, размышляя о последствиях выдачи Тайкиного опуса родителям. Илья неохотно буркнул:
– Ну, про вызов мы можем и сказать. Подумаешь. Не в первый раз. И не в последний наверняка, ты Тайку знаешь. А про тетрадь скажем – потеряли в школе. Мол, так расстроились, что на каком-то подоконнике ее оставили. Похоже на правду?