Это был именно сон, потому что у нее не было при себе палочки, и она снова была в этом богом забытом лесу. Валуны бессмысленно качались, когда она смотрела на них.
Все те прошедшие недели кричать на него было напрасным. Язвительная ненависть была встречена тихим удовольствием. Сейчас она ничего не чувствовала – как будто она наблюдала сцену с расстояния, как будто это происходило не с ней.
Бежать через лес было бесполезно.
Она просто села на землю и ждала, пока ее приговор приведут в исполнение.
Позади нее захрустели листья под ступающим, который неторопливо приближался к ней, пока не остановился позади нее в тишине. Она решительно смотрела на лес впереди, на деревья с вырезанными на них рунами и на покрытые мхом валуны – такие же были тогда, когда он бормотал ей на ухо ужасные угрозы про переводчика.
– Я учился охотиться здесь, – сказал глубокий голос над ней. Рука скользнула в ее кудри сверху, и его большой палец сделал круг за ее ухом, – Также как и твои дети возможно будут.
Ее подбородок сморщился, и она подняла руки, закрывая лицо. Она задержала дыхание насколько смогла, чтобы заглушить боль, но когда она попыталась вдохнуть, дрожащий вздох уступил место всхлипам, которые заглушались руками.
– Не стоит смущаться того, что твой дух сломлен, – мягко сказал он.
Рука обвилась вокруг ее горла, но она проигнорировала это, продолжая рыдать. Она устала быть сильной. Все было бесполезно. Его пальцы мягко сжали хрящ ее дыхательных путей и затем отпустили.
Звяканье металла прозвучало у Гермионы над ухом, она вздрогнула.
Его член наполнил ее ужасом, который скрутил ее живот. Красное, злое пятно в уголке ее глаза – она отказывалась смотреть прямо на него. Это не была анатомия. Это было горячее оружие, которое пронзало ее как нож. Злобное животное со своим собственным разумом, которое дергалось и корчилось в ее животе.
«Азкабана будет мало, – подумала она отстраненно. Он должен быть…»
Он двинулся, пока его член не обдал жаром ее щеку.
Это было в новинку. Если он настолько глуп, чтобы поднести его к ее рту, она могла бы укусить его и разжечь свой гнев достаточно, чтобы убить и проснуться. Будто читая ее мысли, он во всю длину прижался к ее лицу, как будто провоцируя.
– Ты захотела оказать мне сопротивление, маленькая ведьма?
Ее нижняя губа задрожала, когда большой палец скользнул в ее рот, затем надавил на зубы, чтобы она разомкнула челюсти.
– Ты, должно быть, чувствуешь себя одиноко там, без своих друзей, – его голос с акцентом был спокойным и диалоговым, таким как у Билла и Флер, когда они вели личные беседы на террасе коттеджа за чашкой чая. – Ты думаешь о них? Мисс Лавгуд собирает эльфийскую крапиву для своей наволочки каждую ночь.
Внезапно Гермиона почувствовала, как ее зрачки сузились до точек, а горло непроизвольно сократилось, сглатывая. Ее разум представил картину Луны, гуляющей по холмам вокруг своего дома с ножницами и отстраненным взглядом, в поисках эльфийской крапивы, пока силуэт Долохова смотрит на нее с расстояния.
Пожалуйста, нет.
– Это древняя примета, конечно, что она помогает отвести неудачу.
Он провел большим пальцем по ее нижним зубам. Она была дочерью стоматологов и аккуратно чистила зубы каждый вечер, даже когда они искали крестражи, а теперь Долохов скользил своими пальцами у нее во рту. Ее глаза защипали от слез.
– Возможно, это для спокойствия ее отца. Он нервно смотрит в окна и сгрызает ногти до кожи. Иногда мне интересно, о ком из нас, Пожирателей Смерти, он думает.
Внезапно, Гермиона вернулась к реальности. Его руки обхватили ее голову твердой хваткой.
– Стой…
Его член проник в ее рот, и соленый, горький вкус на языке заставил ее замолчать. Это был толстый незваный гость, который дергался у нее во рту. Возвышающийся над ней Долохов мягко вздохнул. Его член давил на ее гортань, пока не достиг мягкой стенки ее горла, которое она судорожно сжала, насколько могла и стала дышать через нос. Его руки жестко впились в ее кудри на затылке.
– Такое трогательное сопротивление.
Он дернул ее голову на себя, и его член проник глубже в ее горло. Она вскинула руки, надавливая на его бедра в попытке оттолкнуть, чтобы освободить дыхательные пути, но его хватка была железной. Он трахал ее горло скользящими толчками, которые вызывали у нее рефлекторные рвотные позывы. Дышать было невозможно, и Гермиона трясла и дергала головой из стороны в сторону в безумном страхе, пока ее сердце колотилось в груди, но его руки впились в корни ее волос, пока он входил и выходил из ее судорожно сжимающегося горла, сопровождаемый мерзким звуком глак-глак-глак, который эхом отдавался в ее ушах.
– Как мягко, – сказал он сбивчиво.
Слюна толстыми нитями стекала по ее подбородку, пока она пыталась вырваться. Как и раньше, его не волновала ее безучастность, она была объектом, который он захватил, придавил и в который толкался.
– Твое дрожащее тело такое жаждущее. Оно молит о том, чтобы в него поместили детей.
Когда перед ее глазами замаячили черные точки, угрожая потерей сознания, он двинулся назад, давая ей возможность сделать вдох, и она всхлипнула с членом во рту. Слезы бежали по ее щекам, а кудри прилипли к лицу, когда он снова двинулся вперед, она пыталась судорожно вдохнуть клочки воздуха.
Наконец, она услышала вверху тихое бормотание на иностранном языке. Руки Долохова придвинули ее ближе, он замер, и головка его члена запульсировала. Горячая, жидкая субстанция ударила в ее горло так неожиданно, что она чуть не вдохнула ее, глотнув в нужный момент и избежав удушья от его семени.
Толстая паутина слюны потянулась из ее рта за его членом, когда он выходил, и ее пронзила дрожь. Едкий вкус его семени скрутил ее желудок, и она склонилась на руках над землей, ее рот был влажным, а живот напряженным, к горлу подступала тошнота.
Она глотала воздух длинными вдохами.
Она должна рассказать Гарри. Лавгудам тоже нужна защита.
Когда крупный большой палец прошелся по слюне на ее подбородке, она дернулась в сторону, и, открыв глаза, увидела, как он смотрит на нее сверху вниз. Ее щеки вспыхнули румянцем, а он смотрел на нее долгим, спокойным взглядом ледяных глаз.
– Так поступают со шлюхами и предателями, – он снова обернул свою руку вокруг ее шеи, – Но не с матерями. И никогда с беременными ведьмами. Мы никогда не будем делать этого за пределами снов, несмотря на то, как прекрасно это ощущается. Он снова провел пальцем вокруг хрящика ее трахеи. Потом он дернул ее вверх, ставя на ноги, и прижал ее дрожащее тело к себе.
– Я устал ждать, милая ведьма.
Другая его рука обернулась вокруг ее шеи, и его ладонь сдавила горло, пока…
Рыдая, она проснулась, и ее стошнило на деревянный пол.
***
– У меня плохие новости.
В одной руке Гарри крепко держал несколько писем, в другой – чашку чая. Он переминался с ноги на ногу в дверях спальни, пока она не пригласила его войти.
– Это насчет, – Гермиона вздрогнула, – Луны?
– Нет. Не Луны, – он сел на край ее кровати и протянул ей чашку чая. Она снова села за стол и ждала, затаив дыхание.
Гарри был первым человеком, которого она увидела сегодня утром, лихорадочно предупреждая его, что Лавгуды в опасности. Оставшееся утром время она провела нервно мечась туда-сюда по комнате, расплетая и заплетая свои волосы, сжимая Глотика сильной хваткой, пока он с недовольным взглядом не убежал прочь, и пытаясь помогать Флер с выпечкой («Ты хочешь сделать это маггловским способом? Я могу показать тебе, как замешивать хлеб правильно, конечно, я знаю, твоя мать маггла…»)
И она мечтала о долгой прогулке. Боже, ей нужна долгая прогулка.
Сейчас, в середине жаркого дня лучи солнца проникали в ее комнату, Гарри сидел на кровати в настороженности.
– Русская переводчица, которую мы недавно пригласили для этого дела. Ее тело обнаружено сегодня утром.
Гермиона почувствовала, как ее сердце подскочило вверх.
– Долохов – наш главный подозреваемый на данный момент. Она была…хм…, – Гарри помедлил, и кончики его ушей порозовели, перед тем как он сглотнул, – Она была найдена с семенем во рту. И также с растительным веществом.