….пока внезапно она не упала на деревянный пол своей гостиной, и тяжелый ночной воздух не обернулся вокруг ее ног, разводя их, пока Гермиона пыталась бороться, но в итоге едва могла двинуться, даже ее левая рука с трудом смогла обхватить простыню под ней.
Гермиона обхватила пижаму, обняв себя за талию. Она стояла в гостиной, смотря на то самое пятно на полу, и заметила, что ее руки выкручивают хлопковую ткань ее ночной рубашки. Будто это могло помочь ей вспомнить.
Вспоминание?
Что ж, еще ни один ночной кошмар не казался таким реальным. Детали были расплывчатыми и смазанными в одних аспектах, но слишком реальными и яркими в других.
Она вернулась назад в свою комнату и отбросила покрывало.
– Люмос, – белый свет окружил руку, которой она держала палочку.
Крови нигде не было. Полно рыжей кошачьей шерсти на одеяле и на простынях, и Глотик спал на покрывале. Шерсть осталась там, потому что он слишком часто спал с ней в постели?
Она вернулась в прачечную, все еще обхватывая себя за талию, и посмотрела на пол.
Да, на полу была кошачья шерсть. Между попытками восстановиться после войны и бесконечным потоком писем, который, казалось, никогда не иссякнет, особо не было времени учить домашние чары. Люди хотели выразить благодарность, пообщаться, пригласить на мероприятие. Даже с тщательной организацией писем по приоритету, ее органайзер был до отказа забит кусочками пергамента с каракулями с расписанием встреч, заполнявших ее свободные минуты.
Она всегда быстро отвечала на письма своих братьев по оружию времен войны. Находясь в ужасном состоянии, Невилл написал ей, что он теперь настолько боится змей, что перестал выходить на улицу и чувствует себя от этого очень одиноким. Для поддержания бодрости духа, Молли отчаянно ожидала, чтобы Джордж оставался со всеми на связи.
Гермиона посмотрела через плечо на деревянный органайзер для писем на ее прикроватном столике, солнце уже начало пробиваться в ее окно. Джордж недавно написал ей, что Ли Джордану периодически снятся кошмары, будто он не может найти выход из тайного коридора Хогвартса. Она обязательно должна написать ответ.
Это был стресс.
Они все прошли через это.
Гермиона знала, что магический мир был далек от маггловского в части понимания травм, особенно с вероятностью потерять магию, как одним из постэффектов войны, наряду с увечьями. Но….
Было стойкое ощущение, что что-то не так.
Она обняла себя, проведя ладонями с обеих сторон….
…. длинные пальцы вонзились в ее бедра, большие пальцы обхватили ее таз. Ночной воздух закрутился и стал каким-то резким и обжигающе горячим, пока не коснулся складок между ее ног, раздвигая их, причиняя острую боль.
Мягкие круговые движения на ее клиторе вызвали дрожь в ногах….
Влага потекла по ее бедрам…..
Ребра были так сильно придавлены к груди Антонина Долохова, что она не могла дышать, когда он двигался внутри нее…
Гермиона обернулась и бросилась в ванную, где ее начало тошнить, когда она склонилась над унитазом. Она слабо вздохнула, палочка, зажатая в руке, дала ей ощущение комфорта.
Душ. Ей нужно принять душ, чтобы начать день и чтобы подумать о чем-то еще. Она справится с этим. Ей нужно было ощущать себя полезной. Отвечать на письма, собирать средства, проверять Невилла и Джорджа, и, кстати, Луна перестала отвечать на письма.
Она включила воду и начала планировать свой день. Достать все свои книги о травмах и позвонить целителю или маггловскому психологу, если целитель не найдет решения. Она не знала, как будет рассказывать психологу о войне, поэтому решила для начала прочитать о всех военных конфликтах, которые недавно происходили.
Она стояла под душем, решая, куда деть палочку, в итоге положив ее рядом с гелем для тела. Она снова почувствовала тупую боль в районе живота, который дернулся в спазме, когда она повернулась, чтобы достать шампунь.
Это от менструаций? Они начались?
Иногда она просыпалась ночью от спазмов, но, возможно, это просто была реакция тела на все произошедшее ранее – вихрь войны, круговорот событий по ее окончании – ее цикл наконец-то пришел в норму после всего этого стресса и случайных болей. Возможно в кошмаре ее оргазм был просто…
Гермиона нахмурилась и бросила бутылочку шампуня обратно на место. Она мыла волосы, пока не почувствовала боль в районе головы. Пока не почувствовала скрипящую чистоту пальцами.
И только когда она ополоснула волосы, она позволила рукам упасть вниз, осмеливаясь коснуться гениталий – было ли все как прежде?
«Конечно, да», - сказала она себе. Но она все же проверила. Да, все так же.
Еще один спазм в животе…
Гарри. Она снова поужинает с Гарри. С Роном все по-прежнему было странно, но с Гарри она всегда могла отвлечься. Она пригласит его на ужин, найдет нужные книги – маггловские и магические – о том, как восстановиться после войны, о кошмарах и о травме.
Когда она села в гостиной, очередная судорога внизу заставила ее вздохнуть. Она обхватила руками бедра и надавила, будто выдавливая из тела боль, шрам и этот чертов осадок после войны.
***
– Тебе еще снятся кошмары? – спросила она Гарри, когда они присели с едой. Возможности маггловского Лондона были намного щедрее по части услуги «завернуть с собой», к тому же им обоим требовался отдых от чрезмерного внимания людей, поэтому они с Гарри вечерами часто просто сидели на диване перед телевизором.
– Ты шутишь, Гермиона? – прожевав, ответил он. – Нам всем снятся.
Она кивнула в молчаливом согласии, смотря на пол. Пол, на который она определенно никогда не ложилась….
… по спине гулял холод, когда он….
– Если честно, это позволяет мне не чувствовать себя одиноким, – Она посмотрела на Гарри, отвернувшись от пустого пространства на полу, – Знаю, что у тебя они тоже бывают. Джинни иногда даже ходит во сне. Вокруг Норы.
Гермиона на секунда замерла с едой в руках. Ей необходимо проверить защитные чары. Может раздобыть переводчик с русского – если это был просто ночной кошмар, откуда у нее в голове взялась русская речь? Значит ли это что-нибудь? Единственной русскоговорящей, которую она знала, была маленькая девочка со светлыми волосами, которая ходила с ней в одну школу, когда ей было восемь лет.
Она заметила, что Гарри смотрит на нее.
– Это ужасно, – произнесла она, просто чтобы нарушить тишину.
– Ага.
– Так как вы справляетесь с этим?
– С ночными прогулками? Ну, на прошлой неделе Джинни подвернула лодыжку, споткнувшись о садового гнома, так что утром мы убрали всех гномов.
– Я имела в виду с кошмарами, Гарри.
Он задумался на секунду, подняв глаза к потолку, который был украшен плетенным кельтским орнаментом. Она видела этот орнамент раньше, ведь так? Когда она только переехала с коробками, она должна была видеть его…
… глаза гуляли по орнаменту на потолке, пока острая боль снова и снова пронзала ее ноги, сопровождаемая мучительным давлением между ними.
– Я не уверен, что мы разобрались, как справиться с кошмарами.
Гермиона сглотнула.
Ей потребовалось пару секунд, чтобы понять, что он сказал, потом она нахмурилась.
Она не была бы лучшей ведьмой своего поколения, если бы с ярой скрупулезностью не взялась разобраться в этом. Она должна взять все под контроль.
«Постоянная бдительность, хм», – подумала она позже этим вечером, опуская тарелки в раковину.
Живоглот терся о ее лодыжку.
***
Неделя тянулась медленно, будто бесполезный упирающийся осел. Слишком много бесед в министерстве истощили ее доброжелательность и снизили степень любезности в конце этих длинных дней. Она едва выкроила время между дневными обязанностями, чтобы прочитать пять глав маггловской книги о травмах «Анализ психологических травм и посттравматического стресса». Всю неделю вечерами она натягивала пижаму и со страхом ложилась в постель.
«Не сегодня», – подумала она и откинулась на подушку. Даже несмотря на то, что это была всего лишь маггловская книжка, она будто заставила ее посмотреть на нее, как бы отчитывая за то, что она не воспринимает ее серьезно. Она погасила свет и, не снимая носков, укрылась одеялом.