Несколько часов спустя в ночной тишине, тяжелый холодный воздух окружил ее, спустился по рукам, обхватил шею и проник в горло, обхватив ребра.
Нет…
… а потом спустился ниже по ногам до кончиков пальцев, пригвоздив ее к кровати. Ее ребра сдавило.
Нет!
Она не нашла ничего полезного в книгах, кроме сонного паралича – но там не было ничего о том, как высвободиться из него. Она почувствовала волну злости на саму себя, на то, что не додумалась посмотреть что-то про магическую профилактику сонного паралича.
– Сладкая ведьма, ты вызываешь зависимость.
Ее сердце набатом стучало в ушах. Акцио палочка.
Громкий звук удара о пол прозвучал пригушенно – будто двигался по длинному туннелю, добираясь до ее ушей. Ее веки снова налились свинцом.
Думай, Гермиона. Это реально?
Сбоку от ее кровати почувствовалось движение, перед тем как воздух рассек звякающий звук, сопровождаемый звуком сворачиваемой одежды. Она с трудом подняла веки, чтобы посмотреть – черной тени с жутким лицом над ней не было, но крепкая обнаженная грудь была повернула боком.
Антонин Долохов положил свою мантию на ее рабочее кресло.
Горечь обжигала ее язык, когда она вдыхала и выдыхала своей сжатой грудью. Он выглядел почти расслабленным, как будто ему некуда было торопиться. Занавески были раздвинуты, окна открыты, впуская в комнату свет с улицы. Запах дыма и елей проник ей в ноздри – явно не по-лондонски.
Гермиона никогда не чувствовала запахов во снах, она была в этом уверена.
Одеяло было сброшено с нее, но каким-то образом ее все также сильно придавливало к кровати. Ее пижама, кажется, испарилась в темноте ночного воздуха.
Это нужно прекратить. Это кажется слишком реальным.
Угол матраса продавился, а потом матрас прогнулся с обеих сторон от нее, и она почувствовала руку, проводящую по ее шраму в районе ключицы. Задержавшись там на минуту, рука стала опускаться ниже с мучительной медлительностью. Гермиона внутренне выругалась.
Она увидела Долохова, нависающего прямо над ней, жуткий голод был написать на его жестком лице. Он создал клетку вокруг нее руками, ногами, своим телом, она дрожала как кролик. Ее веки опустились, когда он склонился ниже, задержавшись пальцем на хвосте ее шрама у бедра.
Проснись!
– Ты все еще познаешь этот мир с моего разрешения, бестия, – прошептал Долохов ей на ухо. Было отвратительно чувствовать его так близко, тот же голос, что и в прошлый раз. Звук его голоса, его зубы, грубый акцент и даже его теплое дыхание. Она осознала, что гнетущий паралич, возможно, препятствует чрезмерно интенсивному дыханию.
– Знаешь, как ты ощущаешься здесь? – мозолистая рука мягко нажала на живот под пупком. – Горячей. Готовой. Злой. И ты сама не знаешь об этом.
Пошел вон!
Щелчок магии ударил по его руке, как статическое электричество. Она услышала смех, глубокий грудной, как грохотание.
Она призвала палочку снова и услышала, что она вибрирует на полу. Она начала судорожно думать. У нее были кошмары и раньше, она помнила, они много раз будили Гарри во время поиска крестражей, но эти ночные кошмары были как вспышки – как искаженная реальность, гиперболизированные и абсурдные. Это могло быть проклятье, насылающее ночной кошмар.
Или это было реальностью.
Она почувствовала, как его тело переместилось вниз, между ее ног. Потом что-то толстое, твердое и горячее заскользило вверх и вниз там внизу.
Подожди…
На краткий миг она открыла глаза и увидела, что он раздвигает ее пальцами, его огромная фигура нависла над ней. Она увидела его член, зажатый в его руке.
Нет, нет, нет, нет, нет!
Он провел рукой вверх и вниз по ее разведенным бедрам, потом она услышала глубокий гул. Он говорил мягко и неразборчиво, положив руку ей на пупок. Она не могла понять, было ли это заклинание, или он говорил на другом языке, или…
Он опустился ниже, вызывая ее протяжное хныканье, хотя она ожидала, что это будет леденящий кровь крик. Скольжение с обжигающим жаром внутри нее послало искры агонии по ее телу.
– О, ты так быстро заводишься, маленькая ведьма, – услышала она сверху, – Ты так хорошо сберегла себя для меня.
Она закричала, и стакан с водой на ее прикроватном столике треснул. Вдруг боль прекратилась, и она почувствовала, как он прижался к ней всем телом и другая, стреляющая боль поднялась глубоко в ней. Его член был огромным, толстым и невыносимым.
«Убирайся», – закричала она, и ее магия ощетинилась, готовая атаковать его там, где он касался ее.
– О, да, – он снова придавил ее, – Ты хочешь выжить? – влажные звуки отдавались эхом в ее ушах. – Докажи мне.
Он погружался в нее до основания, посылая те же мучительные болезненные спазмы в ее тело. Она чувствовала, как ее ноги борются изо всех сил, молилась, чтобы они соединились, вытолкнули его, чтобы ее тело начало реагировать хоть как-то, вместо того, чтобы просто неподвижно лежать, растянувшись на простынях под телом Долохова.
Сквозь агонию, ее мозг начал судорожно соображать. Он не убил меня в прошлый раз, но в этот раз все намного ярче, чем тогда. Вероятно, он использует какие-то чары памяти или по крайне мере пытается.
Он подался вперед, когда она заставила свои глаза снова открыться. Она была в плену своих конечностей, застряв под ним, их тела соединялись, и ее кровь размазалась между ними. Это зрелище прервало ход ее мыслей и заставило ее почувствовать себя больной. Она извивалась, как червяк, нанизанный на ключок.
– Знаешь, почему замужние ведьмы не встречаются после первой брачной ночи? – он снова склонился к ее уху, влажный звук его голоса снова заставил ее живот напрячься, – О, их волшебники были бы рады этому. Но древняя магия причиняет боль, правда?
Кровь застыла у нее в жилах.
– Твоя магия знает мою. Ты чувствуешь это. Твое тело чувствует это. Даже если ты не вспомнишь об этом завтра.
Она осознала, что ее ноги реагируют лучше, чем остальные конечности. Они могут дергаться и крутиться, скользить вверх и вниз по кровати, но этих скудных движений вряд ли будет достаточно, чтобы уползти прочь. Она поднимала их вверх, но они лишь бесполезно скользили по простыням, снова и снова. Умом она сознала, что он сказал и замерла.
Он не собирается убивать тебя.
Ты ДОЛЖНА запомнить.
Ты должна выбраться – взять Живоглота – держаться подальше от этой квартиры – отправиться к Мракоборцам как можно скорее – найти Гарри…
– Позволь унять эту боль, моя ведьма?
Будто почувствовав ее мысли, жесткие пальцы Долохова нашли ее клитор, сильно растянутый между ее разведенных ног, и он начал его массажировать.
Разряды удовольствия ударили в ее животе, омраченные болью там, где он вколачивался в нее, ощущения слились в единый коктейль.
Она почувствовала, как панический бесформенный крик сорвался с ее губ. Время будто утонуло в жестоком ритме его толчков, его пальцев, горячего скольжения между ее бедер и напряжения в ее теле, которое росло яростно и требовательно.
Она открыла глаза снова, на этот раз увидев органайзер. Она всегда складывала письма с левой стороны, чтобы привнести хоть какой-то аспект порядка в свою жизнь. Если бы она только могла сдвинуть эту горку, столкнув письма в беспорядочную кучу, завтра это стало бы точным доказательством происходящего – даже если она будет думать, что это просто кошмар.
Жар и влага, скользящая между ее ног, внезапно достигли такой интенсивности, что приостановили ее мысли, вызвав хныканья вперемешку с мелкими вздохами, и его руки на ее клиторе послали стреляющие спазмы….
Она содрогнулась и сжалась в его руках в оргазме, который ненавидела, и ее ноги заскользили по кровати в попытке сбросить его. Ее лицо и грудь вспыхнули от стыда.
Сильные руки обернулись вокруг нее, прижимая ее тело к его коже, заставляя чувствовать сразу и его горячую кожу повсюду на ее теле и отвратительную пульсацию глубоко внутри.