— Угрожать мне что — ли вздумал, Вадюша? Иди, занятие себе найди. Патронов у бомжей поищи. Ты же мастер по таким делам.
Жук, невнятно проворчал в ответ что-то нецензурное, и окончательно проявив свою неприязнь к присутствующим, громко высморкался на ступени перед входом, после чего скрылся за дверями отдела, провожаемый недобрыми взглядами коллег по борьбе с преступностью.
Через десять минут сборы были закончены и оперативная группа колонной из двух машин выехала на занесенную снегом Купчинскую улицу. В головном Форде управляемом Сыроежкиным, разместились Серомышин и Загуляев. В следом двигающемся Уазике, продолжал балагурить Семяненко, развлекая Валю, окончательно проснувшуюся после появления Жука, упомянувшего ее имя. На белорусские шутки оперативника реагировал только древний для службы в милиции пятидесятилетний водитель Колюня Докучаев, улыбавшийся беззубым ртом и косившийся хитрым правым глазом на беспокойное Валино лицо. После отъезда машин свет в окне на третьем этаже отдела милиции сразу же погас и этот факт не ускользнул от внимания Воробьевой, устремившей мимолетный напряженный взгляд в салонное зеркало заднего вида. Автомобили повернули на улицу Димитрова. Купчинская улица опустела. Спальный район все еще спал и, казалось, не хотел просыпаться в это морозное, метельное утро. Один только помощник дежурного, задремавший было в наступившей тишине у оперативного пульта дежурной части, встрепенулся, услышав торопливые шаги спускавшегося с третьего этажа человека.
Через час скоростной езды по Мурманскому шоссе показался наполовину занесенный снегом дорожный указатель населенного пункта Синькино. Черные, на фоне снежной целины, бревенчатые дома уже протапливались привыкшими рано вставать немногочисленными местными жителями, и разномастные печные трубы источали в сторону темнеющего по краю поселка соснового леса тонкие струйки ароматного дыма.
— Хорош дымок из березовых дров, — вдыхая носом морозный воздух и потягиваясь, жмурился от удовольствия Серомышин, первый покинувший прокуренный салон служебного автомобиля.
— Да, это тебе не пропахший вонючими грузовиками проспект Славы. Ляпота-а, — поддержал друга Сыроежкин, наблюдая как Загуляев, выскочив из машины, стал всматриваться в древнее покосившееся строение, одиноко стоящее у леса на краю деревни. — Давай Вова, бери под руку Валю и идите в сторону ее домика. Если Семенов вас заметит, непременно выскочит тебя побить. Только ничего и никого не бойся. Мы будем рядом и подоспеем вовремя.
Загуляев тяжело вздохнул, подал руку Ворбьевой, лениво вылезающей из высокой кабины Уазика и парочка, обнявшись, изображая влюбленных в зимнюю природу туристов, неспеша направилась к темнеющему у леса домику. Серомышин, Сыроежкин, Семяненко и Докучаев, оставив машины на дороге у вьезда в деревню, стали обходить место захвата с трех сторон. В домике Воробьевой было тихо. Печная труба не дымила, а окна были темны. Осторожно открыв слегка заскрипевшую калитку, Воробьева, медленно подошла к небольшой веранде дома и стала всматриваться в окна, покрытые морозными узорами. Загуляев вслед за Валей подкрался к входной двери и собрался уже начать стучать и кричать, как было условлено согласно плану операции. Но, неожиданно, на веранде раздались торопливые шаги и дверь с шумом открылась, ударив Загуляева по лбу. Вова от неожиданности упал в снег и мимо него, ничего и никого не замечая вокруг, пробежал Семенов, одетый в спортивные отвисшие на коленях штаны и рабочий ватник на голое тело. Загуляев, потиравший ушибленный лоб и отпрянувшая от окна Воробьева, проследили как Сеня скрылся в деревянном слегка завалившемся на бок туалете, одиноко стоявшем в углу приусадебного участка.
— Э, как его прихватило! — удивился резвости перемещений Семенова, наблюдавший за происходящим из — за сарая со стороны леса Серомышин. — Что будем делать Толик? Подождем пока облегчится?
— Будем брать парня прямо в сортире, и мочить на месте как нас учил родной президент, — принял мгновенное решение Сыроежкин.
Через три минуты, все еще сидевший в туалете Семенов, услышал приближающиеся со всех сторон к месту его утреннего моциона шаги, громко хрустевшие на морозном снегу. Не успев сообразить, что сие явление означает, и зачем столько народу одновременно решило посетить занятое им заведение, Сеня тихим голосом спросил окружающее пространство:
— Кто там?
— Сто грамм, — прозвучал ответ Сыроежкина.
— Не понял, кто?
— Конь в пальто. Выходи, гражданин Семенов, с поднятыми руками и, не одевая штанов. Туалет окружен, заминирован и подготовлен к подрыву. Резких движений делать не рекомендую.