В один из теплых дней февраля 2003 года, Серомышин на своем зеленом Москвиче, давя мокрый снег замечательными зимними колесами, купленными на полученную премию, подъехал к 101 отделу милиции, распугав шумом прогоревшего глушителя ворон сидящих на крыше отдела. У входа в отдел стоял огромный джип Форд — Маверик в который садился важный крупный мужчина одетый в дорогую дубленку.
— Убери свою калымагу, Серега, мне из — за тебя не выехать, — крикнул из открытого окна джипа солидный мужчина, оказавшийся Сыроежкиным.
— Толик, это что у тебя за машина караван — сарай такой большой? На какие шиши куплен?
Сыроежкин соблагоизволил выйти из машины, широким жестом показал на крышу отдела милиции.
— Это, Сережа, с крыши мне упали лотерейные билеты Русское лото. Советую и тебе поиграть. По воскресеньям в 8 — 20 на канале Россия. Ты сейчас где трудишься?
— В 102 отделе сижу дознавателем. Вот приехал вещи забрать из кабинета. Как тут обстановка в отделе?
— Нормально. Жук сидит. Остальные готовятся…
— К посадке?
— Точно. Ты Загуляева не встречал, Серега?
— Насколько я знаю, он в Белоруссию собирался, компаньонов все искал.
— Вот гаденыш. Придется мне в Гомельскую область махнуть.
— Чего так? Вову искать?
— Отпуск возьму весной. Хочу к президенту Лукашенко съездить. С Семяненко его родину посмотрим. У тебя русско — польского словаря нет случайно? Чего — то в магазинах не купить.
— Нет. А зачем тебе?
— В Польшу хочу съездить после Белоруссии. Новую машину купить. Эта надоела. Пепельница уже полная. Ты точно Вову не видел?
— Говорю же нет.
— Он хоть с тобой поделился своими баксами древними?
— Это которые он в блиндажах накопал? Да им цена — то, наверное, сто рублей не больше. Зачем мне эти фантики?
— Да?… И то верно.
— Так я не понял, Толик, чего ты мне тут про крышу рассказал? Какие — то билеты Русское лото. Я чего — то не понял о чем речь.
— Да тут ко мне люди приходили из агенства журналистских расследований. Все пытались выяснить, что имел в виду Тюбиков, когда они у него интервью брали.
— Какое интервью?
— Пришли в Тюбикову два чувака журналиста — Сивинов и Константиновский. Стали выяснять, спрашивать как маскировался в отделе под честного опера Жук. Каким образом появился бандит — оборотень в среде личного состава. Тюбиков подвел их к окну. Видите, говорит, дом напротив отдела? Видим, говорят. Смотрите: часть крыши у него мокрая, а часть сухая. Знаете почему? Нет, говорят, не знаем. Вот идите и подумайте почему. И ко мне их отправил. А я им объяснил, что Тюбиков прав. Где крыша, там всегда должно быть мокро — осадки. Вопрос в другом: почему сухо кое — где?
— Чего — то я не понял ничего.
— Эх, Сережа. Чего тут понимать? Тюбиков человек не простой. Он всегда искал спонсоров на ремонт крыши отдела. Заботился о ней. А она все равно течет. Где сейчас его спонсоры? В тюрьме Сережа. Вот кто такой Уролог как ты думаешь?
— Жук. Кто же еще? Муса Велиев что — ли?
— Велиев? А не думаешь ли ты что Уролог — это Тюбиков?
— Тюбиков? Это почему?
— Потому что Велиев тоже сидит. Почему Тюбиков не спас Мусу от ареста, спонсора своего? Я ведь с Мусой перед арестом пообщался просто так, по душам. Без детектора лжи. И оказался он знаешь кем?
— Урологом?
— Нет. Ментом бывшим.
— Ментом?
— Представь себе. Велиев приехал в Россию 10 лет назад. С помощью родственников получил российское гражданство. Прописался. Родственники устроили его в школу милиции. И он был участковым. Работал под руководством Тюбикова в Московском районе.
— Да ты что?
— Да. И ты, знаешь, Серега, я даже прослезился, когда Муса мне рассказывал про то, как он послал в свой аул ксерокопию диплома о среднем юридическом образовании и копию служебного удостоверения. Когда на родине узнали, что Муса стал лейтенантом милиции, в ауле два дня был праздник. Резали баранов. Жарили шашлык. Все племянники Мусы — Айваз и Тозик переехали в Петербург. А потом Мусу через год службы уволили.