Судья Мак Гуфф выпалил:
– Вот именно! И если вы с ним не согласны, то возвращайтесь туда, откуда пришли! Вам так будет лучше! Нам тоже!
Из зала послышались одобрительные возгласы.
– Давай назад, в Палестину! – выкрикнул один известный актер, который уже долгое время ждал возможности отметить свое имя в газетах, подобно коллеге Лилианне.
Сэм Хиршбайн спокойно выждал тишины. Затем он продолжил:
– Не думаю, что мое слово в пользу обвиняемого сможет возыметь какое-то действие, поэтому я дам возможность другому человеку сказать за него, а именно милой маленькой девочке, Юстине ван Штраатен, которая заменила ему и обожаемую дочь, и жену.
Он достал письмо, которое принесла матрона, и поднял его над головой.
– Ваша Честь мог видеть, я не распечатывал этот конверт до сих пор. Не имея ни малейшего представления о его содержимом, я просто слово в слово зачитаю его и приобщу к остальным материалам дела. Я убежден, Ваша Честь, ни один защитник мира не выступит лучше в пользу моего клиента…
Он разорвал конверт, разгладил листы и начал читать:
– «Я пишу это сейчас, потому что адвокат сказал, что это поможет. И мне тоже кажется, что это должно помочь. Я это точно знаю, когда остаюсь одна. Матрона говорит, что я должна отвечать только правду, когда мне будут задавать вопросы в суде. Но я не верю. Человек никогда не может говорить правду, если он отвечает в суде. Все всегда по-другому. Не так, как было на самом деле. Но если я напишу, мне уже ничего не придется говорить в суде, кто-нибудь просто прочитает за меня. И тогда мне вообще не нужно будет туда идти. Я хотела бы пойти, чтобы увидеть профессора еще раз, но они начнут меня спрашивать и все испортят. Поэтому я не хочу идти. Но я шлю профессору свой привет и огромную благодарность. Я не хочу идти в суд. И уж точно не хочу идти в дом, о котором рассказывает матрона. Этого я делать не хочу. Но я уже знаю, что я сделаю. Я только хочу поцеловать дорогого профессора. Пожалуйста, передайте ему, что никто не любил его так, как я. А еще передайте привет тетушке и учителям. Их я тоже очень любила, и мне очень жаль, что я доставила им столько хлопот. Они должны простить меня, пожалуйста. И еще раз передайте профессору мою благодарность. Матрона говорит, что я совершила нечто ужасное и должна сожалеть об этом. Но я не могу сожалеть, потому что не совершала ничего ужасного. В том доме, где меня хотят запереть, я должна буду сожалеть, сожалеть постоянно. И поэтому я не хочу отправляться туда. И я не хочу жить вдали от профессора. Я знаю только то, чему он научил меня. В школе я, конечно, тоже училась, но это было совсем не то. Там никто не знает, что такое настоящая красота. Учителя не знают. Тетушка не знает. А я знаю, потому что профессор показал мне ее. Все, что он делал, было красиво. Дорогой профессор всегда рассказывал мне сказки и разные истории, когда я сидела у него на коленях. И все они были красивые. Он знал все и даже больше. Он знал мир, в котором мы жили. Профессор говорил, что это только наш мир. Мир мечты. В нем мы жили. Он так много дарил мне, и всегда именно то, что я хотела. Но я его люблю не за это. Я бы любила его, даже если бы он ничего мне не дарил. Профессор играл на скрипке и на фортепиано. Он говорил, что красота живет в звуках. Но в школе об этом никто не знал. Даже пение красиво. И танцы – это красиво, очень красиво, когда ощущаешь музыку во всем. Я тоже красивая. Мои голубые глаза, мои светлые волосы, мои губы красивы. Мои ноги, мои руки, все мое тело. Мне так сказал профессор. В школе мне говорят совсем другое. И тетушка говорит другое. Они говорят, что я миленькая, с кукольным личиком. И что-то вроде того. Но это совсем другое. То, что они говорили мне, я не могла почувствовать. Но я чувствовала то, что говорил мне профессор. Это было как музыка. Как аромат цветов, как звук сказок. Все вокруг было наполнено красотой, частью которой была я сама. А профессор говорил, что красота – это счастье. Поэтому мы и были так счастливы. А еще профессор говорил, что все это прекратится, если хоть один человек узнает. И он был прав. Потому что люди, которые не знают, что такое красота и что такое счастье, всегда ненавидят тех, кто по-настоящему счастлив. И они все разрушают. И так оно и случилось. И теперь все, все так уродливо. Любовь профессора никому не причинила зла. Он был добрым и любил только прекрасное. И я тоже любила всех вокруг и хотела сделать для них что-то хорошее. Почему они не захотели оставить нас в покое? Наше счастье никому не причинило зла, поэтому о нем нельзя сожалеть. То, что сделали с нами эти люди, плохо. То, что профессор делал со мной, и то, что я делала с ним, было прекрасно. Я рада, что благодаря мне профессор был счастлив. И я так благодарна, так благодарна ему, что он сделал меня счастливой. И теперь я действительно знаю, что такое красота и что такое счастье. Это все чистая правда. А то, что люди пишут в суде, ложь. Они, повторю, не знают ни красоты, ни счастья, понимают это как-то по-другому и оттого пишут ложь. Но есть лишь одна правда. Профессор вам ее расскажет. И, пожалуйста, передайте ему мой привет и мою любовь еще раз. Я постоянно вспоминаю одну сказку, в которой маленькая душа летала где-то и искала другую душу, которую любила, а потом наконец нашла. Передайте ему, что и я буду летать и искать, пока не найду его. Юстина ван Штраатен».