— Жанночка, я ухожу. Веселитесь! — крикнула Юлия Павловна.
Дверь за нею захлопнулась.
— Толян, — снова заговорила Жанна, — разве-я тебя сегодня пригласила?
— Нет, — честно и радостно отозвался тот. — Я пришел по-английски.
К этому времени мы все тоже высыпали в переднюю. Здоровенный белобрысый Волобуев переминался с ноги на ногу возле самой двери. В одной руке он крепко сжимал букет алых гвоздик. В другой у Толяна была коробка с тортом, которой он нервно помахивал из стороны в сторону.
— По-английски? — скривились в усмешке тонкие губы Жанны. — Насколько я знаю, по-английски не приходят, а уходят.
— Другие, может, уходят, — почему-то кинул заискивающий взгляд на меня Толян. — А я вот пришел поздравить. В общем, желаю этого самого… счастья.
— Спасибо, — нарочито сухо произнесла Жанна.
Мы с остальными ребятами переглянулись. Хорошенькое начало дня рождения. Более идиотской ситуации не придумаешь. Вроде бы собрались свои люди повеселиться. И вдруг припирается какой-то «средний придурок», да еще с букетом, с тортом. Ну что с ним прикажете делать? И ведь вроде бы все, кроме Макси-Кота, его знают. Нравится же некоторым ставить всех в неловкое положение!
Я покосился на Жанну. Похоже, она и сама не знала, как поступить. Волобуев по-прежнему елозил спиной по входной двери. Можно было подумать, будто он вознамерился отполировать ее собственной курткой.
— Возьми, Жанна, — протянул он букет и торт. — А если мешаю, могу и уйти.
— Ладно, Толян, — сжалилась виновница торжества. — Раздевайся и заходи. Ведь по-английски все равно уже уйти не сможешь.
— Ага! Не смогу! — радостно улыбнулся он.
Бросив куртку и вязаную шапочку на подзеркальник, Волобуй направился с нами в столовую. Но не тут-то было. Пирс, дотоле попросту настороженно косившийся на него, вдруг грозно зарычал и решительно преградил ему путь к праздничному столу.
— Чего это он? — порядком озадачился Толян.
Пирс продолжал скалить зубы и рычать.
— Фу! — крикнула Жанна. — Свои.
Пирс недоуменно взглянул на хозяйку, затем вновь покосился на Толяна и, брезгливо фыркнув, улез с поджатым хвостом под стол.
— Во псих, — повертел головой Толян. Тут его взгляд упал на праздничный стол, и он совсем другим тоном воскликнул:
— Классно!
— Специально для него старались, — шепнула мне Динка Кирейцева. — И чего Жанка сразу его не вытурила? Теперь нам весь вечер испортит.
— Ее день рождения, ей и решать, — тоже шепотом возразил я. Положа руку на сердце, я тоже вполне обошелся бы сегодня без Толяна.
— Все равно лучше бы выставить, — настаивала Динка. — Теперь целый вечер придется слушать его дебильные прикольчики.
Не успела она это произнести, Толян, по-прежнему завороженно глядя на стол, потер руки и громко изрек:
— На халяву и зверь бежит.
— Минздрав предупреждал, — выразительно закатила глаза Динка. — Начинается.
Толян, видимо окончательно преодолев первоначальное смущение, с размаха плюхнулся на стул.
— Брысь! — подскочила к нему Динка. — Это мое место!
— Кто первым сел, тот и прав, — громко заржал Толян. — Не нумеровано.
— Ну, так, дорогой джентльмен, — нахмурилась Жанна. — Это как понимать? Ты сейчас себя тоже ведешь по-английски?
— Я нет, — враз стушевался Толян.
— Тогда брысь с Динкиного места и дуй на кухню за табуреточкой, — строже прежнего распорядилась хозяйка. — А я пока достану тебе чистую тарелку. Извини, интуиция подвела. На тебя не накрыли.
Динка мстительно фыркнула. Толян покорно попер на кухню за табуреткой. Я посмотрел на Макси-Кота, сидевшего рядом с Динкой. Он усмехался.
Вернувшись, Толян разочарованно уставился на приготовленную Жанной тарелку.
— На угол не сяду, — твердо произнес он.
— Почему это? — спросила Жанна.
— Примета плохая, — на полном серьезе откликнулся он. — Семь лет без взаимности.
— Взаимность тебе и так не грозит, — без обиняков заявила Жанна. — Так что садись спокойно.
Толян, с большой неохотой поставив табуретку на угол, опустился на нее. Затем сказал сидевшему рядом с ним Славке Кирьяну:
— Гони сюда пирог. Как говорится, никогда не откладывай на завтра то, что можно съесть сегодня.
И он захохотал на всю комнату.
— Глупости говорит и ржет, — поморщилась Диана. И так громко шепнула на ухо Макси-Коту, что мы с Жанной, сидевшие рядом, расслышали: — Все-таки надо было его выставить.
Однако Толян недовольства собою явно не чувствовал. Запихнув в рот большой кусок кулебяки с капустой, он весело обратился к Динке:
— Ржу, говоришь? Ну и нормально. Хорошо смеется тот, кто смеется, как лошадь.
— Это когда… как лошадь, — мигом отреагировала Диана. — А когда за столом вместе с тобой сидит сама лошадь…
Лицо у Толяна сделалось задумчивым. Вернее, на нем появились отдаленные признаки мыслительного процесса. В комнате повисла напряженная тишина. Кажется, все присутствующие подумали об одном и том же: назревает серьезный конфликт, и праздник может быть безнадежно загублен.
Однако Толян вдруг снова радостно заржал.
— Не. Я не лошадь. И вообще, как говорится, на чужой каравай семеро одного не ждут.
С этими словами Волобуев увлеченно занялся салатом «оливье». Динка снова раскрыла рот, явно намереваясь ему схамить, когда Жанна вдруг словно бы спохватилась:
— Ой, а подарки-то! Надо их посмотреть!
И она подбежала к журнальному столику. Сперва она развернула Светкин подарок. Это оказался диск одной модной группы.
— Ставь, — немедленно потребовал жующий Толян. — Сейчас попрыгаем!
— Ты сперва поешь, — фыркнула Жанна. — А то с полным ртом танцевать очень вредно.
— Ну, тогда я молчу, — смирился Волобуев и покорно продолжил жевательный и пищеварительный процесс.
После диска обнажился Славкин подарок. Кирьян приволок огромную коробку шоколадных конфет под названием «Моцарт». Такую огромную, что почти убежден: купил он ее не сам, а его
предку-врачу преподнес кто-то из благодарных пациентов.
— Это пока оставь, — по-хозяйски распорядился Толян. — Позже с чаем сожрем.
— Как же. Сейчас, — ответила Жанна. — Ты, Толян, случайно не забыл, что это не твой, а мой день рождения? Так что с конфетами я как-нибудь решу сама.
И она от греха подальше упрятала «Моцарта» в стенку.
— Правильно, — с легким армянским акцентом произнес Кирьян. — А с чаем мы его торт будем лопать, — указал он оттопыренным большим пальцем на Толяна.
— А я чо, против? — откликнулся тот. — Для того и волок.
Я про себя отметил: «В общем-то, Волобуев парень правильный. Только немного диковатый. Так сказать, «дитя джунглей».
— Но конфеты торту, по-моему, никак не помешают, — продолжало «дитя джунглей». — Как говорится, ум хорошо, а два сапога — пара.
Естественно, не дожидаясь реакции окружающих, Толян снова громко заржал. Диана со злобою на него уставилась.
— Подарки! Подарки! — немедленно закричала Жанна. — Мы же еще не все посмотрели!
Следующий сверточек оказался Ларискин: маленькая бутылочка туалетной воды и желтый пушистый зайчонок.
— Какой хороший! — обрадовалась Жанна. Пирс вылез из-под стола и, облизав розовым языком бороду и усы видимо, под столом его
кто-то из присутствующих усиленно кормил деликатесами), тоже сильно заинтересовался зайчонком. Пес высоко подпрыгнул и попытался завладеть игрушкой. Однако Жанна оказалась проворнее и отдернула руку.
— Пошел вон, паразит.
«Паразит» снова улез под стол. Вскоре его усатая морда показалась на коленях Славки Ки-(рьяна. Теперь было ясно, кто его кормит.
В свертке Игоря оказалось два детектива. Жанне такие книги нравились. Нам с Макси-Котом — тоже. Мы переглянулись. Мол, теперь почитаем.
Настала очередь моего подарка. Пока Жанна отклеивала липкую ленту и разворачивала плотную цветную бумагу, я напряженно ждал: понравится или не понравится? Во всяком случае, я очень старался. Эта старинная гравюра девятнадцатого века с изображением Жанны д'Арк мне совершенно случайно попалась в букинистическом магазине. Видимо, по мнению продавцов, особенной исторической и художественной ценности картина не представляла. Во всяком случае, цена оказалась очень умеренной и для меня доступной. Зато Жанна д'Арк на портрете была вылитая наша Жанна. А если еще учесть, что у нашей Жанны прозвище Жанна д'Арк и назвала ее Юлия Павловна в честь Орлеанской Девы, то, ясное дело, мне захотелось подарить ей эту гравюру.