Эддисон Кейн
Кошмары в Стране Чудес
Серия: Мультиавторская серия «Темный лес»
Жанр: дарк-сказка, ментальная болезнь, 18+
Переводчик: Маргарита Волкова
За обложку благодарим Маргариту Волкову
Переведено специально для группы https://vk.com/dark_eternity_of_books
Любое копирование без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Глава 1
Каждое воспоминание из детства, каждый ночной кошмар за все эти годы сопровождал один общий предмет: плюшевый белый кролик. С ранних лет эта снежная игрушка сидела на полке вне моей досягаемости. У меня было много игрушек на этой полке, к которым мне не разрешали прикасаться: фарфоровые лица кукол с золотыми завитушками волос, прямо как у меня. Моя мать была той, кто сказал мне смотреть и никогда не трогать их, потому что, как и я, эти куклы должны оставаться безупречными и красивыми.
Были и другие правила: мне не разрешалось мять платье и передник, трогать волосы. Я всегда должна была быть с иголочки, намытой, накрахмаленной и безэмоциональной. Мои огромные голубые глаза должны всегда быть опущены, если кто-то обратится ко мне. Она никогда не говорила прямо, но даже будучи маленьким ребенком я понимала, что моя цель была служить красивой вещицей, как и драгоценности моей детской, чтобы другие наслаждались.
Меня часто выставляли на всеобщее обозрение.
Когда мама и папа устраивали свои вечера, наш дом превращался в сказочное место: цветы, экзотическая еда, дополнительный персонал, болтающийся вокруг нашего особняка в Лондоне. Когда темнело, магия музыки наполняла воздух над толпами джентльменов во фраках и дам в платьях из тафты с лентами. Моя няня весь день подготавливала меня к выходу в свет на пять минут. В новехоньком платье, с кусачим кружевом у горла и бафами на рукавах, она брала меня за руку и вела вниз по извилистой лестнице, где меня ждали гордые мной родители.
Если бы мероприятие состояло близко к Рождеству или моему дню рождения, то мама бы подала мне новую куклу перед толпой папиных друзей, глазеющих на меня, которую позже добавят в коллекцию на полке. Как заведенные, мои руки тянулись, и новая игрушка покоилась в них. Я всегда благодарила ее за щедрость, аккуратно укладывала куклу в объятиях, а потом отправлялась обратно наверх.
Куклу с ее безразличным фарфоровым лицом забрали бы у меня, как только я бы вошла в свою детскую, и поместили на полку к ее бесчисленным коллегам. Я никогда не возражала против потери безделушки. Моими любимыми игрушками были миниатюрный фарфоровый чайный сервиз и изношенная лошадь-качалка у кровати.
Хоть я и улыбнулась, как от меня ожидали, когда мать дарила мне эту проклятую вещь, правда заключалась в том, что застывшие выражения кукол пугали меня... все благодаря кролику, нарушающему их ряд.
Все сводилось к этому кролику.
Не могу сказать вам, как долго он был там, кто подарил его мне... я вообще ничего про него не могу рассказать.
Но поведаю вам вот что: кукол с их мертвыми взглядами можно было проигнорировать. Я могла притвориться, что их там не было. И это нельзя было сказать о плюшевом кролике. Черные стеклянные глаза следили за мной везде, где я играла, когда дремала, одевалась, ходила в туалет. За мной всегда наблюдали... и от этого взгляда не избавиться. Однажды осенним утром, я наконец-то нашла в себе мужество забраться на комод с зеркалом и дотянуться до проклятой вещицы. Я бросила его в огонь до того, как моя няня заметила, и смотрела, как он сгорал.
В тот день я чувствовала успокоение. Не боялась стеклянных глаз или того, что они принесут, когда дом погрузится в сон.
Но когда я вернулась в детскую после ежедневного элегантного чаепития с родителями, моя недолговечная храбрость растворилась. На самом деле, я думала, что часть меня умерла, упала прямо к пальцам ног и просочилась под половицы.
Кролик вернулся, невинно восседая на полке между куклами, которые выглядели как я. Его белый мех был нетронут. Не было ни сажи, ни разрывов. Стеклянные глаза не расплавились — они светились под лампой, осуждая меня.
Один взгляд на эту штуку, и я закричала. Моя няня прибежала, и, в конце концов, мне наказали порку за шум. Как любого хорошего ребенка, меня должны были видеть, но не слышать.
В сотый раз я умоляла ее забрать белого кролика.
Мои просьбы остались без ответа.
Каждые несколько лет, месяцев, недель, не знаю... я почти не спала, прокручивая в голове моменты, которые были для меня проблемой. Я снова попыталась выступить против кролика. Выбросила его в окно на улицу, чтобы его затоптали повозки и запачкали пыль и ботинки незнакомцев. Иногда я прятала его в другом месте дома: запирала в шкафах, хоронила на чердаке, клала на кровать в комнате горничной. Кролик всегда возвращался назад.
Не знала почему. Я никогда не знала причин.
Ночь за ночью этот кролик заражал мою маленькую детскую злом. Прикованная к кровати, одинокая я. Дом был бы тихим, если бы не тикали дедушкины часы внизу. Растущий шум этих часов был вестником проблем: тик-так, тик-так, тик-так, тик-так, все громче и громче. Ни один шторм не мог прорычать по дому так яростно, как этот вопящий часовой механизм.
Укрывшись под подбородок, мои голубые глаза бегали туда и обратно. Хотя шум был ужасен, я мечтала, чтобы он продолжался вечно. Скорее предпочла вибрацию в костях, чем видеть то, что будет дальше. Потому что шум резко заканчивался, иногда после часов, иногда после нескольких коротких мгновений работы. Тогда я оказывалась в ловушке оглушительного молчания, и только звук тока крови раздавался в ушах, что предупреждало меня об опасности.
Молчание было опасно. Тьма — живое существо, чудовище. Тонкая полоска лунного света прорезала занавески, не давая никакой помощи. Рама моего окна была прямо напротив бумажных обоев, и скудный свет освещал одну ужасную вещь. Если я позволила бы своему взгляду скользнуть чуть-чуть вправо, то увидела что-то, чего не должна.
Сшитая голова кролика была повернута, и эти плоские стеклянные глаза смотрели прямо на меня. А потом приходили они.
В первый раз, когда я увидела ее Величество в своей детской, была так молода, что даже не могу сказать, сколько мне было лет. Призрак был обнажен, строен — немного сутулая молодая женщина в тени. Спутанные длинные волосы свисали до талии. Каждая частичка ее обнаженного тела была покрыта свежей кровью. Перед тем, как начать ходить взад и вперед, потирая скользкие руки между собой, она издавала ужасающий щелчок.