Во мне не осталось сил для борьбы.
Она тоже это почувствовала, потому что ее глаза-бусинки сияли ярко сквозь капающие пряди ее темных волос.
Забавно, что я пережила все годы бессонных ночей, но процедуры и обследования... уморительно вспоминать, что я когда-либо думала, что смогу найти способ сделать больше, чем просто отсрочить неизбежное.
Теперь мой ум прозрел.
На этот раз я сошла с пути, сопротивление было бессмысленно. Кролика больше не было.
Красная Королева смотрела мне прямо в глаза. Она даже перестала ходить. Сгорбившись, стояла и потирала руки. Королева щелкала зубами будто бы в возбужденной болтовне.
Она была первой. Она же станет последней.
После почти целой жизни, проведенной в сохранении контроля, я опустила ресницы и отвернулась.
Я смеялась громче, чем Безумец из Чешира, когда ее ноги зашлепали прямо в мою сторону.
— Милая Алиса.
Мой смех тут же превратился в плач, как только я услышала пропетое приветствие Шляпника. Повернув лицо в пол, я поняла, что глаза не хотели закрываться, чтобы блокировать навязчивый, бесконечный электрический свет.
— Сделай так, чтобы это прекратилось, — зарыдала я.
Улыбка в его голосе, нежное поддразнивание — это было жестоко.
— И почему я должен? Это все твоих рук дело.
— Я знаю.
Его голос украсил легкий смех.
— Неблагодарный ребенок... все, что я хотел, — один единственный поцелуй. Стоило ли оно проведенного года без моей компании?
Подушка подо мной сдвинулась, и я представила, как он приседает в позу сверчка, прямо рядом с моей головой.
Я была права. Его дыхание коснулось моего уха.
— Почему бы тебе не посмотреть на меня, Алиса?
Нет, я не стану. Как я могла?
— Пожалуйста, уходи... приведи Красную Королеву.
Мой голос надорвался и рыдания стали еще сильнее.
— Я хочу умереть.
Мои волосы не мыли и не расчесывали должным образом неделями. Они были спутанными и кудрявыми — идеальный щит для лица. Шляпник поймал одну прядь и убрал ее мне за ухо.
— О, нет, отбросы, присланные сюда, не умирают. Они будут поддерживать в тебе жизнь до самой старости. Единственное, что погибнет, — это твой разум, кусочек за кусочком, пока ты не станешь лишь оболочкой, чтобы они могли сказать, что ты излечилась. Они избавятся от моей милой Алисы для ее же блага. Я всегда ценил зло во благо сумасшедших домов.
Истина разрушила мягкость, с которой начинал говорить Шляпник. Не важно, высмеивал он меня или предупреждал, это мало что значило. Я поняла, что не заслуживала пощады. Оторвала мокрый нос от пола, вздохнула и позволила Шляпнику увидеть, кем я стала.
Знакомые линии его лица, странное желтое сияние его глаз, маниакальная улыбка были в сантиметрах от моих залитых слезами щек. Шляпник хихикал. Нависнув надо мной, как паук над своей добычей, будучи завернутой в смирительную рубашку и прикованной к полу, я хотела бы быть укутанной в его шелк, сдать закуской.
Оголенная лампочка вокруг головы Шляпника придавала ему ангелоподобное свечение. Если бы у меня были силы для смеха, я бы посмеялась.
— Может, ничего из этого не настоящее. Возможно, я все еще маленькая девочка, которую уложили в постель, и мне снится очень долгий кошмар.
Пыльные костяшки коснулись моей щеки.
— Твои страдания реальны, как ничто другое.
— Разве я не была хорошей девочкой?
Шляпник смотрел на меня так, будто любил.
— Думаешь, мама с папой придут за тобой? Его жадность, ее тщеславие... завладели их душами, когда те были детьми. Что они предложили за красоту, успех в бизнесе? Они готовы были отдать, даже не зная, что я возьму. Но ты, ты не взяла мой пенни за зуб. По своей сути, ты никогда не гналась за богатством. Утонченность была дарована тебе в избытке, но твои родители ценят в тебе только внешность. Ты все еще любишь их, хоть они отослали тебя сюда и оставили гнить. Кто-нибудь когда-либо заботился о тебе, кроме меня?
У меня не было никого и ничего.
— Ты обещал мучить меня.
— И я буду. Дьявол в большом долгу передо мной, и я решил забрать его, чтобы заполучить тебя. Но он не может даровать мне то, что ему принадлежит. Ты так же чиста, как и безумна. Как бы ни было весело дразнить и обманывать тебя, чтобы ты дала мне то, что хочу, я стал нетерпеливым. Игры, чай, утирания твоих слез своим рукавом — что я получил за это? Держать твою руку и целовать твою щеку? Ты заслуживаешь всего, что они делают с тобой за то, что отказала мне.
Он наклонился ниже, коснувшись своими холодными губами уголка моего рта.
— Дьявол получит по заслугам, и я тоже. Все может закончиться, милая Алиса, если ты отдашь себя мне по своей воле. С тебя достаточно? Так давай я отведу тебя домой.
Я мечтала вернуться домой в свою детскую со сломанной мебелью и порванными обоями. Хотела увидеть своих родителей, даже если мое присутствие вызывало в них огорчение.
— Ты вытащишь меня отсюда?
Его рот навис над моим, дыхание Шляпника наполняло мои ноздри.
— О, да-а-а-а.
Сердце забилось при мысли о свободе, и с моей стороны не последовало никаких вопросов. Вытянув шею, я поцеловала его, в чем отказала много лет назад, и почувствовала, как он хихикнул на мое невинное прижатие губ.
Я досчитала до трех, прежде чем отстраниться, и его смех стал громче.
Шляпник был совершенно точно в восторге.
— Ты думаешь, что это был поцелуй, да?
Он набросился на меня прежде, чем я попробовала снова. Шляпник словно высасывал воздух из моих легких. Его язык проник внутрь, губы скользили по моим, и я почувствовала, каково это — быть поцелованной мужчиной. Это была шокирующая вещь, и все, что в моей голове всплывало, — это один повторяющийся вопрос: почему мне было так приятно.
Он все еще смеялся, его тело сотрясалось от радости. Нет, это был не смех, это было нечто другое. Продолжительное рычание, стон, и я чувствовала, как они вибрацией отдавались в моей груди, будто тот аппарат вибрировал между моими бедрами.
Словно приступ боли поразил меня, я ощутила острую необходимость сжать ноги. Положила голову обратно на мягкий пол и отвернулась. Вдохнув, я почувствовала, как язык Шляпника облизывает мои губы, пока он позволял мне подышать свежим воздухом.