— Тебе не кажется, что ты слишком взрослая для кошмаров и издевательств над твоей няней? Большинство девушек твоего возраста выросли из возраста иметь гувернантку, говорят на латыни и французском... но ты все еще мочишься в постель.
Стыд, который я испытала от ее слов, поспособствовал желанию раствориться в стуле столовой или обратиться в пыль. О, я была бы рада этому.
— Я говорила, мама. Это не я. Это сделали мальчики. Они сделали это прямо передо мной.
Мой отец ударил вилкой по столу с такой силой, что задребезжал фарфор.
— Достаточно!
— Хочешь сказать, что эти воображаемые мальчики также поцарапали тебя?
Глаза такого же голубого оттенка, как и мои, посмотрели вниз, где мой рукав открывал кусочек запястья. Шероховатые линии царапин выглядывали из-под него, что моя мама аж нахмурилась.
— Что ты не делала этого с собой?
Никто никогда не верил мне.
— Не делала.
— Эти твои воображаемые друзья в твоем возрасте — позор для нашей семьи!
Я слышал, как они — мои родители, прислуга — говорили о моей странности. Как называли меня ненормальная и нездоровая. Плакала об этом Шляпнику в те ночи, когда он приходил ко мне. Я пыталась быть самым послушным учеником, даже с моим ужасным учителем игры на арфе.
— Пожалуйста, послушай меня, мама.
На мгновение, я подумала попросить маму услышать, а потом грусть отчаяния поселилась глубоко внутри меня. Они устали от моих историй и оправданий. Я досаждала им. Моя няня возненавидела меня, поэтому не было смысла что-то говорить. Поэтому я соврала, надеясь, что это сделает их счастливыми.
— Нет никаких мальчиков. Я намочила постель, — на вкус ложь была хуже грязных пальцев Шляпника. — Я разбила зеркало комода. Я положила лягушку в ночной горшок няни. Я признаюсь.
Моя мольба о пощаде была ни к чему. Голова моей матери, ее волосы, уложенные и блестящие, были резко отвернуты от меня.
— Иди в свою комнату, девочка. Я даже смотреть на тебя больше не могу.
Встав, я последовала правилам приличия, даже зная ответ на свой вопрос.
— Я не приглашена на Рожественскую вечеринку сегодня вечером?
Впервые я была достаточно взрослой, чтобы предстать перед гостями. Меня тренировали для этого месяцами. Моя мама даже сшила для меня специальное платье. Я хотела есть мороженое и смотреть на музыкантов — быть где угодно, кроме своей детской.
Папа усмехнулся.
— Как ты вообще могла себе вообразить, что мы позволим тебе присутствовать?
Эта несправедливость разбила мне сердце.
***
Возмущенная наказанием моих родителей и вдохновленная желанием справедливости, я решила сотворить что-то действительно гадкое. После того, как я целый день дулась из-за плохого обращения, пробралась в комнату своей няни и выкрала маскарадное платье, которое мне больше не позволят носить. Спрятала его в коробке с игрушками. До того, как прибыли первые гости, моя няня повернула ключ и заперла меня на ночь. Никто не стал бы проведывать меня, когда можно было бы повеселиться в другом месте. И пока внизу играла веселая музыка, и слуги отвлекались на свое собственное празднование, я протянула мерцающий синий шелк через свои костлявые плечи и начала возиться с пуговицами, как обезьяна. Спустя пару мгновений я могла покрутиться и притвориться, что была частью веселья.
Очень осторожно, я старалась не помять шелк и не запачкать кружева. Я даже перевязала волосы, как мама, хаотично приколов булавки, что кудряшки все равно ниспадали.
Даже с большой трещиной в зеркале, я могла видеть в разбитом отражении красивую девушку — леди с оборками и бантами, золотыми колечками и сапфировыми глазами.
На вечеринке, своей вечеринке, я бы предпочла быть единственной. Я знала простые шаги вальса и могла представить принца, замок, гирлянды и цветы вокруг себя. Могла бы танцевать в платье, говорить с толпой поклонников и знать, что все меня любят.
Пребывая в своих фантазиях, я заигралась. Все еще была в платье, когда часы дедушки затикали, и шум потряс мои стены.
О, нет...
Мои намерения состояли в том, чтобы покрасоваться в красивом платье и лечь в постель до того, как зазвучат часы, но я забылась в притворстве, когда танцевала по комнате, как принцессы должны танцевать в своих замках.
У меня осталось меньше трех тиков, прежде чем кролик повернет голову и появится мой гость.
— Как привлекательно ты выглядишь, милая Алиса. По какому поводу?
Облегчение, что это были не злые мальчики, просуществовало недолго, ибо на моем товарище по игре была пыль... если бы он стоял достаточно близко, то испортил бы платье.
— Сегодня была рождественская вечеринка.
Я вздохнула, когда поняла, насколько была глупа, приняв решение взять платье. Мои родители никогда не выпустят меня из моей комнаты.
— Я должна была пойти, но... мама передумала.
Глаза моего друга вспыхнули желтым, ухмылка стала больше, когда Шляпник постучал пальцами по подбородку.
— Покрутись. Дай мне хорошенько посмотреть на тебя.
Если бы он остался там, где был, я бы позволила ему смотреть. Один пируэт, потом я улыбнулась, похлопала ресницами, как учила меня мама, и сделала реверанс.
— Вы правда думаете, что я выгляжу хорошо?
— Ты выросла, Элис. Уже такая взрослая. Время летит.
Комплимент заставил мои щеки заболеть, настолько сильно я улыбнулась.
— Я хотела поесть мороженого и потанцевать с молодыми мальчишками. Они сейчас там внизу... — моя улыбка исчезла, и я снова почувствовала, что меня бросили. — Я никогда не повзрослею.
Разведя руки в стороны, Шляпник низко поклонился, что его шляпа начала падать, и он отвел ее в сторону.
— Могу я пригласить вас на танец?
Кто бы мог знать, что я все же повеселюсь? Прижав пальцы к его холодной ладони, на долю секунды, меня не волновало, что он измазал грязью мое платье. По крайней мере, Шляпник был добр ко мне.
Он посмотрел на наши объединенные руки и выглядел безоговорочно готовым.
— Ты впервые прикоснулась к моей руке, — пробормотал он, будто это было каким-то чудом. — Теперь все твое — мое, и я буду держать тебя, когда захочу.
Прежде чем я смогла ответить, он дернулся вперед и положил руку на мою талию. Размахивая нашими руками в смешной манере, он напевал какую-то глупую музыку и заставлял меня смеяться так сильно, что я не заметила, как другой ладонью он запачкал бархатную ленту на моей талии. Мы кружились, прыгали туда-сюда, и вели как король и королева нашей собственной Страны Чудес. Как только я начала задыхаться, и у меня закружилась голова, он направил нас к столу. Шляпник приземлился на низкий кресло так быстро, что я потеряла равновесие.