То, что сказал незнакомец, было за пределами моего понимания. Я никогда не слышала о лечебницах или истерии, и все, что смогла понять, — это то, что мои родители хотели отослать меня. Даже испытывая огромные страдания от этой идеи, часть меня не могла представить, что где-нибудь может быть хуже, чем то место, где я была сейчас.
За исключением того, что я стала бы еще более одинокой.
Прошло три месяца с того инцидента с платьем, но годы, как кто-то из домашних был доволен моим присутствием.
Я была ходячим осуждением. Едва говорила, редко ела и не могла вспомнить, когда в последний раз закрывала глаза, чтобы поспать.
С тех пор, как он отверг мой подарок, Шляпник посетил меня единожды. До того, как мои родители решили избавиться от меня, он бросил меня первым. Без него я не знала покоя по ночам. Из-за этого я была в обиде, ненавидела его за то, что позволил мне верить, что он когда-либо был моим другом.
События, которые заменили его... приходили уже не только злые близнецы, Красная Королева и смеющийся человек. Были и другие, каждый вечер начинался новый ад.
В моей комнате не было ни одного предмета мебели, который не был бы сломан, ни одной стены, которая не была бы покрыта царапинами от моих собственных ногтей, когда я пыталась убежать. Обои, которые когда-то были такими красивыми, были изорваны на куски. Мой матрас теперь лежал на полу, воняя старой мочой... и брызгами крови.
— Я не могу прокомментировать схему ее лечения, пока не увижу пациента лично, так что присылайте ее.
Мой отец привез меня. Его покрасневшее лицо предупреждало, что я должна была вести себя подобающе перед его гостем. Он отвел меня в комнату отдыха, придерживая за плечо, и поставил меня перед седым незнакомцем.
Опустив свои голубые глаза на ковер, я смотрела на свои отполированные туфли.
Незнакомец положил руки на колени и наклонился вперед.
— Весьма красивый экземпляр.
От меня явно ожидали мягкой улыбки на комплимент, поэтому я роботизированно выполнила то, что следовало.
— Спасибо, сэр.
— Посмотри на меня, Алиса.
Он был старше моего отца, но крепче по телосложению. Хорошо одетый мужчина с седыми волосами и толстыми бакенбардами сидел передо мной. Остриженные волосы смазали назад. Он пах сигарами и розовой водой. Я встретилась с его взглядом, чувствуя себя некомфортно от ситуации, и пыталась держать пальцы подальше от перебирания ткани юбки.
— В самом деле красиво, но почему она одета как ребенок?
Отвращение моего отца к тому, чтобы говорить на такие темы, было очевидным.
— Пока она ведет себя как ребенок, с ней будут обращаться подобающе.
Старенький незнакомец обратился ко мне напрямую.
— Ты хочешь носить стильную одежду и быть представленной обществу, Алиса? Ты же этого с нетерпением ждешь?
— Да, сэр.
Я хотела этого больше, чем что-либо. Настоящая улыбка, рожденная надеждой, расцвела на моих губах, когда я посмотрела туда, где сидела моя мать.
— И носить такие же прически, как у мамы.
Моя мать прочистила горло. Ее красивые голубые глаза блуждали по комнате отдыха, везде, где угодно, только не смотрели на меня.
— Она может вести себя как ребенок, сэр Ротфилд, но Алиса справляется с арфой. Ее почерк безупречен. Мы сделали все, что могли, чтобы превратить эту девушку в леди, готовя к выходу в свет.
Незнакомец продолжал смотреть на меня карими глазами, изучая то, что я не могла понять, но говорил с моими родителями.
— Она когда-нибудь становилась жестокой? Ваша дочь причиняла вред персоналу или ударяла кого-нибудь из вас?
Моя мать казалась неуверенной в том, как ответить. Она трясла головой, но хмурилась.
— Нет. Алиса кроткая. Она вредит только себе, разрушает свою комнату, одежду, мебель, — мягкость покинула ее голос, и она пролаяла, скорчив гримасу: — Покажи свои руки, девчонка.
Поворачивая запястья, я подняла рукава. Предплечья, помеченные зубами и царапинами, были бледными и все в синяках.
— Удивительно, что у нее сегодня все ногти на месте. Обычно не хватает хотя бы одного. Она кусает их до крови.
Старик наклонился, изучая карту травм на моем предплечье.
— Тем не менее, она все еще находит способ исцарапать себя? Уникально. Когда она в таком состоянии, ее поведение сильно меняется?
— Понимаете, эм-м, — мать пребывала в растерянности от слов, объяснения не сформировались. — Она ждет, когда останется одна. Мы никогда не видели...
— И кто обязан следить за ней в ночное время суток?
— Ее держат взаперти, чтобы она не причинила никому вреда. Няня спит в соседней комнате и ни разу ничего не слышала. Алиса хитрит, плетет какие-то интриги, а потом винит в разрушении призраков.
Сильно нахмурившись в моем направлении, незнакомец подтолкнул меня к объяснениям.
— Это правда, Алиса?
Я не сталкивалась с новым человеком годами, и где-то под моим молчанием и меланхолией скрывался ужасный червячок надежды. По глупости, я решила поискать помощи.
— Это не я, сэр, а те, кого приводит кролик. Они мучают меня ночь за ночью.
В глазах мелькали в мысли, которые человек бурчал себе под нос.
— Бред... членовредительство... паранойя... генерализованная истерия.
Мой отец наконец присоединился к разговору.
— Вы сможете ее вылечить?
— Конечно!
Он улыбнулся моему отцу и даже позволил себе посмотреть в направлении моей матери.
— Скажите мне, начались ли у Алисы ежемесячные дела?
Мое лицо, должно быть, было краснее свеклы.
— Уже пять лет.
Даже моей матери было неудобно так откровенно говорить с мужчиной.
— Это был очень печальный период, — понизив голос, будто кто-то мог услышать страшную вещь, в которой моя мать собирается признаться, она прошептала: — Алиса утверждала, что какая-то кровавая женщина вытаскивала из нее внутренности. Ночью Алиса отказалась позаботиться об этом и запачкала кровью всю кровать и одежду.