Все это – и ее запах, и мертвенная бледность лица – пришлось Отцу не по нраву, однако сильнее всего возмущало то, что она держит зверей в вонючих загонах, среди их собственных нечистот. Из горла сам собой вырвался глухой рык, и Лес улыбнулся Отцу.
– Да, узнаю, узнаю тебя, заступника нашего, нашего воина! Идем же, представимся этой женщине, как полагается!
Войдя в хлев, Абита распугала стайку несушек, осуждающе закудахтавших, как будто ей здесь не место. Пробравшись к стойлу мула, она прижалась щекой к его гриве, нежно погладила животное меж ушей.
– Все в порядке, Сид, – негромко сказала она. – Мы с тобой справимся. Справимся. Только трудиться нужно вдвоем, заодно, хорошо?
Мул запрядал ушами.
– Вот и славно. Давай-ка тебя запряжем.
С этими словами она потянулась за хомутом, висевшим на ограде стойла. Массивный, из дерева, железа и кожи, хомут казался изрядно тяжелым даже на вид, а когда Абита потянула его на себя, едва-едва сдвинулся с места. Сколько раз она видела, как с той же самой работой без труда управляется Эдвард… но Эдвард ведь был гораздо сильнее нее. Вся штука состояла в том, чтобы накинуть хомут мулу на голову, а после сдвинуть к плечам, и трудность задачи усугублял ее рост: невысокая, хрупко сложенная, Абита могла взглянуть мулу в глаза, почти не нагибаясь. Набрав в грудь побольше воздуха, она покрепче вцепилась в хомут и сдернула его с жерди.
– А-а, пакос-сть, – прошипела она сквозь крепко сжатые зубы.
Казалось, хомут весит не меньше нее самой. Еле удерживая его в руках, Абита доковыляла до мула, невероятным усилием подняла хомут к груди, толкнула вперед, кверху, в надежде накинуть на голову Сида… однако мул подался назад, а промахнувшаяся мимо цели Абита вместе с хомутом рухнула носом в грязь.
– Г-гвозди Господни! – вскричала она, хлопнув оземь ладонью и вновь учинив переполох среди кур.
Поднявшись на ноги, Абита снова взялась за хомут, с громким кряхтением вскинула его на колено, а после на грудь, причем чудом не опрокинулась на спину, и снова заковыляла к мулу. Увы, мул опять увернулся, и Абита опять шлепнулась носом в грязь.
– Не выходит… ничего не выходит!
В глазах защипало от слез. Кое-как встав, Абита направилась к выходу, но у порога остановилась, окинула взглядом невспаханное поле.
«Нет, не уходи. Уйдешь из хлева – можешь топать прямиком к Уоллесу и сказать, что ферма его».
Обернувшись, Абита в ярости уставилась на непокорный хомут.
«Придется справляться. Иначе никак».
С этими мыслями она вернулась к стойлу и загнала мула подальше, в угол, чтоб пятиться было некуда.
– Пожалуйста, Сид. Постой смирно, – сказала она, наклоняясь за хомутом. – Так… раз, два, три!
На счет «три» Абита вновь вскинула хомут на колено и, не сводя глаз с мула, шагнула вперед.
– Спокойно, малыш, спокойно…
Подняв хомут на грудь, она толкнула его к упрямой скотине, но Сид в последний миг склонил голову книзу, и хомут угодил ему в плечо. Мул с раздирающим барабанные перепонки ревом взбрыкнул копытами, отбросив хомут прямо на Абиту. От такого удара Абита рухнула навзничь, а хомут придавил ее сверху.
Абита вскрикнула, уперлась руками в хомут, поднажала, но сбросить его не смогла. С языка ее едва не сорвался крик, имя Эдварда, однако в последний миг она вспомнила: Эдварда с ней больше нет. Тут-то слезы и потекли из глаз в полную силу.
– За что, Эдвард? За что ты меня покинул? – едва ли не прорычала она сквозь зубы, сама удивившись злости в собственном голосе. – Проклятье, Эдвард, одной так тяжело!
Слезы ручьем хлынули по щекам.
– Как же мне… как мне тебя не хватает, – рыдала Абита. – Слышишь? Где бы ты ни был, уж лучше услышь!
И тут ей сделалось нестерпимо стыдно: ведь напоследок, прежде чем расстаться с Эдвардом навсегда, она попрекнула его: ты, дескать, совсем как отец… Как его это обидело! А ведь он всего-навсего о ней же заботился, ее же берег от этого клана ядовитых гадюк… Чего бы не сделала она сейчас, лишь бы Эдвард вновь оказался рядом, вновь принялся волноваться о ее благополучии!
– Прости меня, Эдвард. Господи, прошу тебя, хоть в этом-то смилуйся надо мной, передай ему: я не хотела… передай: я люблю его. Пожалуйста, Господи, хоть в этом мне не откажи!
Вложив в толчок всю злость, всю накопившуюся скорбь, Абита снова уперлась руками в хомут и на сей раз сумела столкнуть его вбок, села, прижала к груди занывшую руку. Похоже, сломана… Согнув руку в локте, Абита поморщилась от боли. Болело здорово, однако сомнений быть не могло: к следующему утру рука онемеет, покроется кровоподтеками.