- Вы приезжие? - спросил он с легким акцентом.
Шура важно наклонил голову.
- Тогда вы не знаете. За этим столом всегда сидит Низо. Вам лучше пересесть.
Я осмотрел зал. Пересесть было некуда.
- Знаешь что, скажи Низо, что мы очень хотим есть, - сказал я ласковым, «врачебным» голосом (в это время в зале вдруг возникла гробовая тишина), - у нас завтра очень сложная операция. Мы - хирурги с Урала. Мы и прилетели на сутки, так что долго столик занимать не будем. Вырежем, что надо - и домой.
Парень отшатнулся от меня чуть ли не на метр, побледнел и пошел к своим товарищам. «Что ж ты так хирургов боишься? Чай, не зубные врачи», - подумал я.
Эта четверка, что сидела на поминках, уставилась на нас в каком-то изумлении. Некоторые из обедающих встали, не закончив трапезы, и быстро пошли к выходу.
- Похоже, здесь неважно готовят, - отметил Шура.
Наконец, подошел совершенно больной официант. Он беспрерывно потел и чуть в обморок не падал. Шура строгим голосом продиктовал заказ, а потом добавил:
- Вас тут, похоже, всех лечить нужно. Время будет - займусь.
- Отлично, Шура, ты, как настоящий врач, - шепнул я ему.
Официант пошел от нас как-то зигзагами, повторяя при этом: «Сегодня же уволюсь».
В это время в зал вошел солидно одетый мужчина лет пятидесяти в сопровождении двух верзил. Поговорив о чем-то с этой скорбной четверкой, он один подошел к нам.
- Я присяду? - спросил он и присел без разрешения. Он был чем-то насторожен и внимательно нас разглядывал. «Что бы ни спрашивали - ты хирург», - звучал у меня в голове голос Женьки.
- Значит, с Урала? Я сидел на Урале.
Я пытался вспомнить что-нибудь об Урале, но кроме фразы классика, что Екатеринбург - это город без прошлого, ничего на ум не приходило.
- Урал - кузница кадров, - важно молвил Шура. Иногда он говорит по существу.
- Да, там много профессионалов.
Мы все трое улыбнулись и покивали головами.
- Люди сказали, вы приехали без вещей. Где же ваши инструменты? - задал мужчина вопрос.
«И что ты пристал? - думал я, - начнет сейчас про операции расспрашивать, расколет нас. И
выселят, как пить дать».
- Я не люблю все эти нововведения - лазеры, телекамеры. Я привык работать по-старинке -
скальпелем.
Глаза у мужчины сузились.
- Уважаю, - медленно произнес он, - скальпель - это старая школа.
Мы помолчали.
- Давайте на чистоту, - вдруг сказал он решительно, - ваш клиент - это не я?
«Женька Горвиц работает в косметологии, значит, и мы хирурги пластические», - подумал я.
С минуту я «профессионально» рассматривал его лицо.
- Нет, не вы. Наш клиент гораздо страшнее.
Мужчина с облегчением захохотал. Всю его настороженность сдуло,
- Отдыхайте и будьте как дома. Если что-то надо, скажите, Низо велел. Все будет самое лучшее.
Он встал, сделал знак ожидающим его мужчинам, и вся группа двинулась к выходу.
- А все-таки, кто? - крикнул мне Низо из конца зала. Я строго покачал головой:
- Врачебная тайна.
Он опять захохотал, и вся их компания ушла, наконец, а мы с Шурой, выпив по рюмке ледяной водки, занялись рыбой.
Вернулись мы в номер уже поздно и были вполне довольны вечером.
- Знаешь, - сказал Шура, делая могучий глоток из бутылки, - не идет у меня из головы этот слепой. Может, пока мы в кабаке сидели, у нас в номере «жучков» понатыкали. Надо бы проверить.
Что поделаешь, в последнее время у моего друга мания - за ним следят. Его это беспокоит. Откуда эта застенчивость у взрослого человека - не пойму.
Он опять отхлебнул, взял столовый нож и выковырнул им паркетную планку.
- Толян, я был прав! Тут куча разных проводов.
- Так руби, - отозвался я, блаженно потягиваясь на кровати.
- Чем рубить-то? Разве «розочку» сделать?
Шура величественно, напоминая мне героя «Илиады», разбил бутылку о мраморный умывальник, встал на колени и с размаху всадил острый, как лезвие гильотины, обломок стекла в сплетение проводов. Раздался резкий хлопок, как от новогодней петарды.
В «Шератоне» погас свет.
"Что это у вас все розетки вываливаются? Какой «черт» их устанавливал? Непорядок. Меня-то
к порядку на «зоне» приучили. Там воспитание хорошее. Сел я из-за недоразумения. Пришли мы как-то с Катькой Лежанкиной потусоваться в одну компанию. Я вышел с мужиками на кухню покурить, а там какой-то г...нюк, морда петушиная, говорит при всех, что Катька - шлындра. Мне обидно за свою девушку стало, ну, я и врезал ему по роже. А он,
ни с того ни с сего, вытаскивает ствол и давай им махать. А у нас в секции по дзюдо тренером нормальный мужик был - Михаил Давидович, Он потом в Израиль уехал, только вскоре вернулся. Я его как-то встречаю. «Михаил Давидович, - говорю, - вы же вроде в Израиль уехали?» «Не смог, - говорит, - освоиться. По рыбалке особенно, - говорит, - скучал. С костром и комарами». Я тогда подумал - действительно, какая в Израиле рыбалка. Там,