Губы растянулись в недоверчивой улыбке. Я похлопала глазами, пытаясь прийти в себя.
— Я… мы… мы говорили о…
— О поездке на Оркху, — первым вспомнил изначальный предмет беседы Дамир.
— Да, разумеется, я так и хотела сказать, просто отвлеклась немного, — солгала, отчётливо понимая, что для него это не секрет. — Ладно, я тоже забыла! — призналась недовольно.
— Меня забавляет, что ты смущаешься не в тех местах, где положено, — вдруг проговорил Дамир. На мой недоуменный взгляд пояснил: — Традиционно девушки немного стесняются первых объятий, прикосновений, поцелуев, но тебя куда больше выводят из равновесия ситуации, когда ты в своих глазах теряешь очки репутации.
— Только мужчина мог привести в пример компьютерные игры, — буркнула, пытаясь примириться с мыслью, что кое–кто проницательный как всегда прав, а я вновь оказалась не на высоте. Потеряла очки репутации в собственных глазах, как мне только что заявили.
— Много размышлял о том, что наша ситуация — непростой квест. И, возвращаясь к моей поездке, рассказываю: стелил соломку.
— В каком смысле?
Несмотря на запрет шевелиться и красные щёки я отстранилась и вопросительно изогнула брови, будто прямого вопроса было недостаточно.
Дамир дернул кресло в изначальный вид, выпрямился и развернул плечи, явно собираясь с духом. Меня удерживал за талию, но уже не интимно, а, скорее, не желая отпускать.
Похоже, сейчас я услышу не самые приятные слова.
— Я не могу рассказать тебе всего. Как бы мы ни занимались, но пока ты не готова противостоять сильным менталам и пси.
— Понимаю.
— Уверен, ты знаешь, что систему распределения невозможно взломать или обмануть, и ты, к сожалению, предписана не мне.
— Знаю, — выдохнула едва слышно. Посмотрела в тёмные глаза. Грустные глаза! — Но ты ведь… мы ведь оба делаем всё для того, чтобы это исправить, договориться. Да по–простому: продаться! — в сердцах высказала наболевшее. — Мы готовы практически на всё. Неужели этого недостаточно?
— Именно потому нам периодически будут выдавать авансы. Но они ничего не изменят. Наши жизни расписаны заранее.
Закрыла глаза, пытаясь уложить в голове то, что не хотело укладываться.
Сердце колотилось отчаянно и быстро, отдаваясь барабанным боем в ушах, горяча кровь, настраивая на боевой лад. Я не из тех, кто сдаётся, я из тех, кто сражается до последнего вздоха. Со щитом или на щите, как говорили древние воины. И Дамир — я это знала, чувствовала! — из той же породы. Мы можем сколько угодно делать вид, что готовы работать в рамках сложившейся системы, но вряд ли обманем свою натуру. Не станем и пытаться.
Вспомнила печальную, мудрую, словно постигшую всё горе вселенной Селену и её жестокие, но правдивые слова.
— Нам дадут несколько лет, — произнесла тихо. — Шеф пообещал меня защитить лишь на время обучения. Но я буду часто и подолгу отсутствовать на практиках и заданиях, последние курсы — это уже больше работа, чем учёба. Даже для меня. Они будут упорно нас разводить в разные стороны.
Сказанное было правдой. В нашей группе учились взрослые, получившие образование и опыт люди, только я была едва вылетевшим из школьного гнезда птенцом. И очередным экспериментом. Но это работало на меня. На нас.
— Да, тебя обязаны доучить, система не обманывает закон. И всё же она несовершенна, — тихо закончил мужчина, заставив поднять на него полный надежды взгляд.
— Подстелить соломку — это ты о нашем будущем?
Я насторожилась, словно учуявшая зверя охотничья собака. Дайте клок шерсти — найду по следу, загоню, поймаю. Достаточно малюсенькой зацепки, потому что сейчас я иду к цели окольными путями: через болота, топи, леса и горы.
Но не останавливаюсь.
Не имею права останавливаться.
— У меня три сестры. Я обязан обеспечить их безопасность на случай непредвиденных ситуаций, — завуалированно сообщил Дамир, что готов послать к чёрту всё, что у него есть, ради меня. Бросить лабораторию, друзей, родных, близких, никогда не иметь возможности слетать на любимую, но закрытую на тысячу замков Оркху. Сбежать к иным или скрыться в необъятном космосе. На всё, что угодно!
Прижалась к любимому мужчине, обняла крепко–крепко, вдохнула аромат его тела, потёрлась носом о чуть шершавую ткань рубашки. Меня распирало от эмоций и невысказанных слов, но я не могла, не готова была в открытую обсуждать чувства. Не доросла, возможно. Не дозрела.
Глаза запекло и я недоверчиво моргнула, проверяя, не лгут ли ощущения. Это… слёзы?