— Она была украдена, — нехотя признался он, — больше двух недель назад.
— Украдена!
Мюррей охнул.
— Громадный военный вертолет украден! Вы шутите!
— К несчастью, нет. Украден — может быть, неточное выражение. Он находился в плановом полете, когда вдруг оборвалась радиосвязь. Затем машина сразу же исчезла с экранов радаров.
Он указал на все еще пылавший «Сикорский»:
— Вот это — и первый след.
— А экипаж? — спросила Дамона.
Пелхам пожал плечами.
— Исчез. Пилот, второй пилот, радист и три стрелка исчезли. Мы предполагаем преступление. Боюсь, что это именно так и есть.
— А почему же об этом никто не знает? — поинтересовался Бен.
Пелхам вздохнул.
— Ну, инспектор Мюррей, королевский воздушный флот в подобных случаях берет обычно расследование на себя. Кроме того, мы стараемся избегать широкой огласки.
— Но кто же мог украсть вертолет? — изумился Мандрейк.
— О, людей, интересующихся этим, достаточно много, — сказал Бен, опередив Пелхама. — Торговцы оружием, преступный мир, да и наши «друзья» с той стороны.
Он усмехнулся.
— Но об этом мы побеседуем позднее.
И, помолчав, продолжил, обращаясь к Пелхаму:
— А сейчас я был бы весьма признателен, если бы вы помогли нам отсюда выбраться.
— Конечно, — поспешно сказал Пелхам. — Я прикажу доставить вас на базу. Сожалею, что не могу сопровождать вас лично. Вы, конечно, понимаете, что я должен остаться здесь и проследить за тем, чтобы территорию оцепили и осмотрели. Но я дам указание, чтобы о вас позаботились.
Он приглашающим жестом указал на вертолет и поковылял перед ними через грязное поле.
Оказавшись в кабине, Дамона с облегчением вздохнула. Пелхам предоставил ей свое место. Вертолет был меньше, чем она думала. Большую часть салона занимали зеленые и серые ящики и приборы. Два громоздких пулемета торчали вправо и влево через бортовые стенки.
Пелхам выкрикнул пару команд, после чего все солдаты, кроме пилота и радиста, вылезли из вертолета и кольцом оцепили место падения. Кто-то притащил огнетушитель и начал сбивать им пламя на полицейском вертолете. Затем дверца с глухим стуком захлопнулась, затрещали винты. Машина поднялась в воздух и, набирая скорость, понеслась в сторону Арлингтона.
Кто-то осторожно, но упорно тряс его за плечо, что-то говоря, но что — он не понимал. Прикосновение пробудило пульсирующую боль в голове, от которой он застонал. Он заморгал, дотронулся рукой до затылка и издал болезненный крик.
— Не двигайтесь, — пробормотал голос. — Врач скоро придет.
Майк открыл глаза, снова заморгал и попытался вспомнить, что произошло и где он находится.
Вокруг была темнота, полная скользящих теней, голосов и шарящего луча карманного фонарика. В ноздри проник мягкий аромат дорогих тканей, смешался с тяжелым, вязким запахом ковров и безликим кондиционированным воздухом. Это был универмаг.
Он сел, застонал снова и попытался не замечать гудящую боль в затылке.
Ему казалось, что по голове кто-то настойчиво и сладострастно молотит кувалдой.
— Что случилось? — с трудом выговорил он.
— Вас ударили, сэр, — ответил полицейский.
Он стоял на коленях рядом с ним.
— Я уже велел позвать врача и…
— Врач — ерунда! — перебил его Майк. — Что случилось? Где Теракис и…
Он вдруг замолчал, поднялся и обернулся. Жуткое чувство пронзило его, когда он увидел пустую невысокую тумбу, на которой еще несколько минут назад стояли три манекена.
— Где Теракис? — еще раз спросил он.
Бобби грустно пожал плечами.
— Мне это неизвестно, сэр, — признался он. — Мы вошли сюда, когда услышали шум, но здесь никого больше не было, кроме вас, разумеется.
Майк замолчал. Ему пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить все подробности происшедшего. Он пришел сюда вместе с ученым, чтобы забрать трех кукол-чудовищ, оставленных Хирлетом при торопливом бегстве.
Они нашли их, а потом…
— Вы уверены, что никто не выходил из здания? — спросил он. — А группа людей? И с ними ваш сотрудник?
— Наш сотрудник?
Майк нетерпеливо кивнул.
— Человек в форме полицейского, — сказал он. — Без фуражки, так как я сбил ее с его головы. Теракис и три молодые женщины в меховых пальто.
— Три молодые женщины в меховых пальто?.. — тупо повторил полицейский.
По выражению его лица можно было понять, что он считал удар по голове Майка слишком сильным и принимал за бред все его слова.