Только такая проекция позволяет выдерживать истинный масштаб.
Разглядывая глобус, я впервые вдруг понял, как необычна планета Несс, как много на ней чистой воды. Язычки и рассеянные точки архипелагов и одиночных островов тонули в бесконечной голубизне. Благодаря изображениям на барельефах я уже представлял, как все это может выглядеть на самом деле, — обрывистые обломки суши, невероятные приливы, вздымаемые тремя лунами Несс, вершины островов, покрытые зеленовато-бледными шапками каламитов.
Я невольно посочувствовал сотрудникам соответствующих служб: как при трех лунах Несс они умудряются строить точные приливные таблицы?
Раздумывая над этим, я попробовал нечто вроде спагетти.
Бледные мягкие нити таяли на языке. Вкусом это походило на свежий сыр. Интересно было бы узнать, что я ем, но с автоматикой не очень поговоришь.
Я обрадовался, увидев посетителя.
Это был очень уверенный человек. Усатый, коротко постриженный. А глаза у него были голубые, как поверхность глобуса. Он мог сесть где угодно, мест в зале хватало, но, к счастью, выбрал мой столик.
— Вы позволите? Еще бы!
На блюде передо мной как раз появилось нечто белое, пухлое, вызывающее на вид.
— Это омлет? — спросил я.
— Рыбы у нас летают, и неплохо, но яиц не кладут, — усмехнулся мой визави. — Впрочем, это и не водоросли, как можно подумать. И это не коренья, как вы, наверное, уже подумали. Это всего лишь рыба-сон. Пробуйте, пробуйте, не бойтесь. Это вкусно. Мое имя Рикард.
И, представившись, продолжил объяснения:
— Нравится? Ну вот. Зато выглядит рыба-сон ужасно. Что-то вроде мятого пустого мешка, вся в складках, вся какая-то серая, неопрятная, а в глазах у нее нечеловеческая тоска. Об уме умолчу, с этой стороны рыба-сон достаточно унылое существо. Зато очень не советую хватать ее голыми руками. На Несс это всем известно, но вы можете и не знать этого. Вы ведь инспектор Аллофс? Вас тут здорово ждали.
Он запил рыбу-сон каким-то белым непрозрачным напитком:
— У каждого тут хватает забот, но вас здорово ждали.
— Что-то я ничего такого не наблюдаю, — улыбнулся я. — Напротив, у меня сложилось впечатление, что Деянира достаточно пуста.
— Вы не ошиблись, — кивнул Рикард. — Деянира действительно пуста. Все, кто мог, улетели на Южный архипелаг. Эти веерные ливни… Малоприятная вещь… Знаете, они всегда приносят много бед…
— Вкусно, — оценил я рыбу-сон и взглянул на Рикарда. Чем-то он мне понравился.
Может, независимостью.
Даже куртка на нем была расстегнута до пояса и, кстати, слабо фосфоресцировала. Наверное, такая куртка пылает в ночи как костер, подумал я. Ее, наверное, издалека видно.
И спросил:
— Ваша куртка из водорослей?
— На этот раз угадали. — Рикард снисходительно кивнул. — Океан — наш кормилец. Он же одевает нас. Да вон взгляните на барельефы. Вся наша жизнь связана с океаном.
— Кто это выполнил?
— Что именно? — не понял Рикард.
— Барельефы.
— А-а-а, барельефы… — протянул Рикард. — Их выполнил Зоран Вулич, художник. Он хорошо знает Несс и побывал чуть ли не на всех островах.
— Вы, наверное, тоже?
— С чего вы взяли? — удивился Рикард. — Я видел Морской водопад и видел Воронку, мне этого достаточно. Какая разница… — покосился он на меня, — смотреть на закат с вершины одинокого острова, раздвигая руками ветви каламитов, или смотреть на закат из окна добротного дома? К тому же на островах душно… — добавил он явно неодобрительно.
— Вы правда не находите никакой разницы? — усмехнулся я.
— Никакой, — твердо повторил Рикард. Он мне действительно понравился. — Уверяю вас. Острова везде похожи друг на друга, как близнецы, и океан везде одинаков.
— Так уж везде?
— Абсолютно.
Он усмехнулся и добавил:
— К счастью, мои занятия не требуют активных перемещений в пространстве.
— Что-нибудь сугубо лабораторное?
— Как сказать, — усмехнулся Рикард, на этот раз откровенно снисходительно. — Я палеонтолог.
— Вряд ли окаменелости на Несс сосредоточены только в окрестностях Деяниры.
— Вы правы. Южный архипелаг, практически необитаемый, всем другим местам даст сто очков вперед. Именно там лежат мощные толщи осадочных пород, а вокруг Деяниры горные породы сильно метаморфизованы. Впрочем, любая жизнь смертна, — философски заключил Рикард, — а значит, любая тварь оставляет в истории какой-то след. В отличие от вас, инспектор, палеонтолог никогда не останется без работы.
— Кто же ищет и собирает для вас окаменелости?
— Землекоп, — ответил Рикард с завидным спокойствием.
— Это имя? — удивился я.
— Нет, это не имя. Так я называю своего робота. Это высокоспециализированный робот. Он беспредельно трудолюбив, он может лазать по самым крутым обнажениям в любое время дня и ночи. Образцы, найденные им, я получаю с каким-нибудь попутным судном или вертолетом. У Землекопа редкостная программа, я убил на нее несколько лет.
— А как вы с ним общаетесь?
— С помощью радио. У Землекопа своя частота. Я могу связаться с ним в любую минуту. Единственное, чего боится мой Землекоп, — это веерные ливни. К сожалению, они только что прошлись по Южному архипелагу.
— Что они из себя представляют?
— Это ураганы, идущие цепочкой — один за другим. Обычно они накатываются на архипелаг с периодичностью в семь, в восемь, иногда в пятнадцать суток. Только что остров казался зеленовато-бледным или просто бурым от каламитов, и вот он уже гол. Веерные ливни срезают растительность как нож.
— Как быстро восстанавливаются каламиты?
— К счастью, достаточно быстро. Океанские течения буквально засорены их спорами.
— Я чувствую, ваш Землекоп — дорогое создание.
— Да, он стоил мне немало. — Рикард самоуверенно улыбнулся. — Но если хочешь, чтобы вещь действовала надежно, не жалей ни денег, ни усилий. Это везде так.
— Вашего Землекопа построили на Несс?
— Да. Но это штучное, это очень дорогое производство.
— Скажите, Рикард, почему убытки, нанесенные веерными ливнями Южному архипелагу, как правило, компенсирует Деянира?
— А кто это должен делать? — Рикард даже отложил серебряную двузубую вилку. — Земля далеко.
— Наверное, мечтаете о Большой Базе?
Рикард даже выпятил подбородок:
— Как я могу о ней не мечтать? Большая База — это единственное наше будущее. Пока ее не будет, мы будем топтаться на одном и том же месте. Мы не успеваем залатывать дыры, у нас постоянно что-нибудь рвется. Нам не хватает людей, материалов, возможностей. Чтобы отправить на Землю свои палеонтологические образцы, я вынужден выкладывать крупные суммы. Так нельзя жить долго, инспектор.
— А есть на Несс люди, которым не по душе идея Большой Базы?
— Конечно. — Рикард взглянул на меня не без иронии. — Почему же им не быть? Это даже хорошо, что есть такие люди. Это позволяет принимать более взвешенные решения.
— Чем же они мотивируют свое неприятие?
Рикард насторожился:
— Как это — чем?
— Вот я и спрашиваю…
— Воронкой, понятно. — Рикард смотрел на меня с удивлением. — На планете Несс есть феномен. Скажем так, достаточно опасный феномен. С ним связаны некоторые другие, тоже не поддающиеся толкованиям феномены. Но ведь на любой феномен можно смотреть не только как на источник опасности, но и как на чудо. «Именно как на чудо!» — передразнил он чей-то, наверное популярный на Несс, голос. — Здесь важно понять, есть ли для преобладающего большинства населения Несс разница в том, крутится Воронка под стиалитовым колпаком в вечных сумерках или она так же вечно, но открыто крутится под лучами солнца Толиман? Я лично за проект Лина. Голосую за него обеими руками. Я хочу жить не ради чуда, а ради человечества. Для любителей чуда, в конце концов, можно построить действующую модель в натуральную величину.
Рикард удрученно хмыкнул:
— Правда, это уже не будет чудом.
И выругался:
— Угораздило Воронку оказаться в том единственном уголке планеты, где возможно строительство космопорта! Но я не думаю, — покачал он головой, — чтобы кто-то всерьез попытался оставить нас без Большой Базы. Чудеса чудесами, инспектор, но каждый знает, что истинных чудес только два.