Федор ликовал — на просветлевшем лице жила яркая улыбка. Душевный подъем открывал перед ним космические горизонты. Когда он шел по длинному коридору шлюза, когда входил на корабль, он был не там. В мыслях он представлял, как его одноклассники, услышав новость о нем, роняют чашки с кофе, сваливаются со стульев, падают на пол. И, главное, не верят своим глазам. Кто это? Это — он! А кто они? Никто! Они сидят в пятиэтажных домишках и целыми днями смотрят ящик или играют в игры. Да никто из них никогда даже не мечтал о собственном космическом корабле. Военном корабле! Они даже не мечтают о машине Цэ класса. С их образованием и умением, с их ленью, они всю жизнь будут вынуждены жить на пособие, как и сотни миллиардов людей во всей конфедерации. Они живут как тени, как пыль. А он, он уже не с ними! Он высоко!
В детстве он ненавидел родителей. Его отец был слишком экономным и постоянно экономил пособия на нем. Федор носил обноски и питался объедками. У него развился жуткий комплекс, что он хуже других. Но, когда ему исполнилось восемнадцать — отец протянул ему пачку денег. «Это все я сэкономил на тебе. На твоих игрушках, одежде, питании. Ты можешь потратить эти деньги. Купить себе крутую тачку, трахать баб. Год жить, не зная забот. Но можно и сделать по-другому. Я через друга вышел на нужного военного чина. Он может сделать так, что ты прямо сейчас отправишься юнгой в космофлот».
Федор выбрал второе. И первый месяц в космофлоте он был крут. Он получил зарплату, на которую сразу можно купить ту тачку, на которую его сверстникам в Длинном Туле придется год откладывать деньги из пособий. Но на втором месяце было уже не так круто — зарплата у него самая низкая на корабле. На него все сваливали всю грязную работу. Он поискал счастье на трех кораблях. Последним из них был «Князь Лягушкин», где он прослужил три месяца.
Теперь он ликовал. Пускай на самом деле у него нет корабля. Но все думают, что именно он угнал «Князя Лягушкина». Он! Не его сосед, дядя Вася, беспробудный алкоголик, пропивающий свое пособие, пособие жены и два пособия на маленьких детей в два раза больше двух первых. Не его сосед снизу — одноклассник Василий Булочкин! А он! Он!
О нем говорят по главным каналам конфедерации! А уж в Медведево, наверное, круглые сутки. Люська охренеет, что ее бывший ухажер угнал крутейший военный крейсер.
«Знай она заранее, она бы мне давала куда чаше, — улыбался Федор. — По сравнению с ними — я Бог! А они серые ничтожества. Все, даже пираты, меня бояться. Я нереально крут! Дерзок! Я заставил исходить слюной всех сенаторов парламента! Еще четыре дня назад они даже не знали моего имени. Я для них был ничем! Хуже дерьма! А теперь, я крут! Охрененно крут! И насколько я понял, они меня жутко бояться. Боятся, что я разверну корабль, вернусь на Медведево и раздолбаю к чертовой матери их вилы из главного калибра. Они даже послали самый крутой линкор «Великий князь Слонов»…
Тут мысли Федора замедлились. «Самый крутой линкор!» Он повторял это много раз, бродя по коридору жилого отсека. Самый крутой линкор! «Великий князь Слонов»!
— Боже! — вскричал он, осознав. — Они же раздолбают нас, как дровокол Буратино!
И со всего маха помчался к лифту.
А «Князь Лягушкин» набирал скорость, удаляясь от пиратской станции. Она растаяла в космосе, окруженная кромешной темнотой. Утонула, исчезла, осталась так далеко позади что превратилась в пылинку, ничтожный атом в космосе. Но ничто не трогало железные недра корабля. Он не знал страха. Бездна вокруг не пугала его. Он летел вперед и вперед, приближаясь к границе обжитого людьми космоса.
Глава 4
Ровный свет наполнял длинный коридор жилого отсека. Федор с улыбкой на лице шел в столовую. Космические кеды бесшумно касались черного пола, блестящие стены серого цвета проплывали по сторонам. Вчера, после отлета, профессор успокоил юношу, сказав, что «Великий князь Слонов» их просто не найдет. Они уйдут в транс-материальное пространство, а там локатор бесполезен.
Столовая, где собрался весь экипаж, встретила Простакова вкусными запахами еды. Они ударили в нос, заставив Федора облизнуться.
Простаков осмотрелся — взгляд побежал по столикам. Раньше тут шутили его сослуживцы, распивая спиртное — сейчас шумели странные люди. Из всех выделялся капитан. Он забрался на стул с ногами и стучал кулаками по столу. Посуда звенела, грозя свалиться на пол. Костюм гориллы после ремонта изменил цвет и искрился белой шерстью.
Пальцы Простакова сжали спинку белого стула. Федор, отодвинув его, сел. Взгляд скользнул по вытянутому блондину, смотрящему в пустоту. Ни один мускул его холодного лица ни разу не напрягся.