Пятна света ходили по стенам с белой обшивкой. Внизу лестница уходила в черноту.
Отряд шел вверх, проверяя на прочность каждую ступень. Двигаться быстро Дринко опасался. Корабль пролежал здесь двести лет, и кто знает, что он в себе таит? К тому же он мог просто обветшать.
Везде пыль… Мельчайшие частички обшивки, отвалившиеся от времени. Все застыло! Как в последний день перед аварией. Вполне возможно, что уже тогда, на корабле не было никого в живых.
— Интересно, тут же есть лифт? — послышался в наушниках голос Мио.
— Лучше не пользоваться ничем на старых и потерпевших крушение кораблях, — вздохнул юноша. — Оборудование старо и ненадежно. Да, и кто знает, не подготовил ли кто-то для нас сюрприза. Поэтому я веду вперед пехоту.
На другом уровне с дверью повторили то же самое. Когда она стала у стены, пехотинцы вышли в коридор, освещая его мощными фонарями.
— Профессор, как у вас там? — Дринко шагнул вперед. Длинный коридор уходил в глубину судна.
— Робот ремонтник продвигается по кораблю, — ответил голос в наушниках. — Пока что нет признаков вторжения на судно.
— Теперь прямо по коридору и дверь слева, — юноша двинулся вслед за роботами. Ровный слой пыли говорил о том, что здесь после аварии никого не было.
На душе юноши помрачнело. Он понимал, что на кладбище. Вот дверь откроется, и они попадут в склеп. В склеп, люди в котором умерли гораздо позднее чем в девяти остальных. Может быть, будь они в сознании, они ждали бы спасения. Но они спали десятки лет, умирая во сне.
Дринко показалось, что он был когда-то в похожем месте. Месте древнем, принадлежащем другой эпохе низких технологий и грубой культуры. Какие-то размытые воспоминания на мгновенье ожили в разуме. Что-то смутное, непонятное, что нельзя вспомнить. Да и то, что совсем не хочется вспоминать. Далекое и в то же время живое. Знакомое… Из раздумья его вывел звонкий голос в наушниках.
— Если срок анабиоза подходит к концу, то тогда система жизнеобеспечения должна его прервать? — подошла к нему Мио.
— По идеи, да, — кивнул юноша. — Но, если корабль попал в аварию, разрушился и послал сигнал бедствия, то она будет работать до последнего, пока человек не умрет в капсуле. Тем более, если снаружи капсулы нет воздуха.
— Ты много знаешь, о кораблях!
— В детстве я хотел быть космическим спасателем, — жестом юноша приказал открыть дверь, отойдя подальше.
Красный луч пролетел по раме. Робот вырезал дверь и поставив ее рядом. Перед ними открылось длинное помещение, наполненное зелеными огоньками — светом лампочек питания капсул. Фонари осветили его. Огоньки поблекли. Перед Дринко открылось хранилище, с обеих сторон заставленное примкнутыми к стенам капсулами.
— Я в хранилище, — Дринко вошел внутрь. — Лампочки питания горят. Жду инструкций.
— Сейчас я подключусь к одному пехотинцу и изучу систему управления капсулами, — пояснил голос профессора.
Пехотинец, стоящий перед юношей подошел к лежащей капсуле. Последняя фаланга среднего пальца правой руки открылась, и на пульт устремился поток воздуха, сдувающий пыль. Она, разлетаясь, оседала на полу.
На «Князе Лягушкине» Федор затащил Оджилин в каюту капитана. Дверь заехала в пазы, отделяя их от коридора.
— Как хорошо, что здесь никого не живет! — улыбнулся юнга.
Форменный бардак царствовал здесь долгое время: никто не убирал каюту капитана после захвата корабля.
— А где живет капитан? — посмотрела на кровать Оджилин Тей.
— В подсобке, возле туалета, — рассмеялся Юнга. — Прошлый капитан любил подвозить дам и у него в каюте шикарная кровать.
— Я это уже поняла! — девушка упала на белоснежную простыню.
— Все же, на кровати совсем другое дело! — куртка Федора упала на пол.
— Я вся твоя, — Тей расстегнула блузку.
Стук в дверь заставил их вздрогнуть.
— Прячемся! — воскликнул Федор. Он схватил Оджи за руку, и они юркнули под кровать.
Дверь открылась, и в каюту вошли Анна Менке и Гарольд Ворк.
— Двери открываются совсем не так! — рассмеялась Анна.
— Плевать! — выдохнул варвар.
— Ты такой нетерпеливый, я испугалась, что ты трахнешь меня перед дверью в капитанскую каюту!
— Трахать! — бросился на женщину варвар, и они завалились на кровать. Дверь так и осталось открыта.
Яркий свет освещал помещение до самого конца. Дринко насчитал сорок капсул.
— Да, — вздохнул юноша, — жаль этих людей.