— Тогда я одену экзоскелет! — улыбнулся Виктор Курочкин — инженер. — Обожаю носить броню!
— Я предпочитаю одежду, в которой можно быстро достать инструмент! — похлопал его по плечу старпом.
— Надо решить кто останется на корабле, — капитан приложил ладонь ко лбу. — Это будет… э… э… э… ответственный за еду. Прошлый раз он напился в борделе и дебоширил. Это будет ему уроком!
— Ура! Ура! — возле лифта, подняв кулаки, прыгал грузный юноша. — Я иду!
Трава на экране приближалась, пока не остановилась.
— Эф один, — капитан рывком вскочил с кресла, — вызови из города два микроавтобуса.
— Будет сделано! — ответил металлический голос.
Люди из рубки пошли к лестницам и лифту.
Над просторной улицей торгового квартала горели фонари и голограммы, палатки со сладостями и играми наполняли проходы между домов, веселые люди бродили небольшими группами, посматривая на все это изобилие. У палатки, где робот торговал ушанками, стояла парочка.
— Ура! — улыбнулся Федор, меховая ушанка опустилась на голову. — Осталось купить кирзовые сапоги!
— По-моему, тебе идет! — рассмеялась Оджилин.
— Только не летом, — он поправил шапку. — Но не хочу занимать руки, пускай остается на голове.
— Скоро станет прохладней.
— Пошли дальше! — Простаков вздохнул. Яркие витрины его ослепляли, до ушей долетела приятная музыка — где-то поблизости играла балалайка. Запах пряников и свежего кваса вызвал приятные воспоминания из детства.
Ярким пятном ослепила вспышка — к ним подошел капитан с фотоаппаратом.
— Отличная фотка, — он развернул дисплей.
— Надо скопировать себе! — Федор коснулся портативного компьютера прикрепленного к воротнику формы. Антонио сделал пару манипуляций пальцами по дисплею.
— Отправил!
— А, чего вдруг вы фотографируете? — посмотрела на капитана Тей.
— Да, вот решил, что быть фотографом очень оригинально, — Мерценати схватился левой рукой за макушку. — Сейчас проверим этот тезис.
— Отправлю-ка я фотку Дринко, — Федор снял компьютер с воротника и из него вылетел голографический дисплей.
Над головами прогремели фейерверки. Яркие вспышки пронзили ночное небо и легкий грохот донесся до слуха.
— Голограмма! — хмыкнул носом Снежный человек. Голова в белой маске поднялась, и он посмотрел на небо. Звезд не было видно.
— Все, надеюсь, он не забудет нас! — рассмеялся Федор. Компьютер вновь вернулся на воротник.
Вдали на пересечении улиц Федор увидел процессию. На деревянных носилках несли варвара. Он тряс над головой дубиной и рычал. Его несли мужики с голыми торсами, выкрикивая: «Настоящий мужик! Настоящий мужик!»
— Н-да! — кивнул Федор. — Варвар, однако, везде востребован.
— Ладно, я пойду поохочусь за дамами, — капитан помахал Простакову и Тей рукой.
Толпу разрезал восторженный говор, Антонио остановился.
— Не может быть! — Федор отскочил к стене.
— Что такое? — подбежал Снежный человек.
— Это же мой капитан — Ян Лис! — он указал пальцем на кучку военных, перед которыми все расступались. Форма цвета хаки, выделялась мрачным пятном среди ярких одежд публики. Они шли вперед, сквозь толпу.
— Понятно! — в голосе Антонио прозвучало что-то недоброе.
— Я пойду спрячусь! — Федор побежал к переулку, Оджилин Тей поспешила за ним.
— А, я прослежу за ними, — объектив сложился и фотоаппарат утонул в кармане мехового костюма капитана. — Фриц, как обстановка?
— Рядом с нами припаркован корабль «Юнкер Кряквин», — донесся голос из наушника.
— Ну что же, посмотрим! — рассмеялся Антонио. Взгляд его побежал за прошедшими мимо военными.
Лифт поднимался вверх, каменное лицо профессора отражалось на гладкой поверхности деверей. Рассеянный свет наполнял пространство, падая с матового потолка. Пол вздрогнул, двери открылись.
Иван шагнул вперед, квадратная плитка повела к стеклянным дверям. Они распахнулись, вечерний воздух ударил в ноздри — Иван вышел на крышу. В ночном небе просияли голографические фейерверки. Впереди у самого края, спиной к дверям, стояла девушка.
Профессор побрел к перилам, его руки коснулись холодного металла, из груди вырвался тяжелый вздох. Перед ним простерся торговый район с невысокими домами. С десятого этажа открывался отличный вид на лежащие перед ним улицы, заполненные потоками света. Трех-четырехэтажные здания магазинов с плоскими крышами, квадратами шли внизу. Финтоштейн развернулся, спина коснулась перил. Теперь он видел подсвеченные небоскребы центра Петухово.
Девушка повернулась к нему, в рыжих волосах играл ветерок. Она сделала пару шагов к профессору.
— Надо признаться, что я впервые вижу тебя вживую, — на ее губах ожила легкая улыбка.
— Зачем ты покинула нас? — Иван внимательно рассматривал свою внучку.
— Увы, по-другому быть и не могло. Право, я бы даже не вспомнила о том, что меня здесь кто-то ищет. Если бы не ты, я бы и не вспомнила об этом мире.
— Почему ты бросила своих родителей? — кулаки профессора сжались.
— Скоро ты сам поймешь, почему.
— И это все, что ты можешь мне сказать? — побледнел профессор.
— Ты слишком поздно меня обвиняешь, — она рассмеялась. — С самого рождения я знала, что у меня есть какой-то дед, бывший когда-то сумасшедшим ученым, но теперь пациент психушки. Тогда я не вникала в виды мозгового расстройства. И даже представить не могла, что ты когда-то начнешь меня искать!
— Но все же, ты оставила веху, — глаза старика блеснули. — Зачем ты это сделала?
— Да, просто так! — она усмехнулась. — Ты по-прежнему хочешь узнать почему я покинула мир, именуемый конфедерацией?
— Несомненно, — кивнул Иван, седые кудри колыхал ветер.
— Я уже давно не человек, и когда была человеком — мне опостылел мир людей. Я ненавижу конфедерацию! Мир управляемый машинами — построенный для блага человечества. Мир без страданий, без голода, без проблем, — она подошла к перилам. Профессор оперся о них левым локтем. — Это безусловно прекрасный мир, для вечно голодного алчущего лодыря! — она рассмеялась. — Мир, где никогда не надо будет работать, где можно ничего не делать. Вообще, очень прекрасный мир! Да и в конце концов зачем человеку работать? Ведь он мал и ничтожен! Что он может сделать такого что не могут сделать машины? — ее пальцы сжались вокруг железной трубы. Она с хрустом разломалась и упала вниз. — Он выпал из эволюции и плетется в самом хвосте за счет того, что его тащат машины.
— Это и есть твой ответ? — Финтоштейн посмотрел на ее профиль.
— Нет, — Марика подошла к целым перилам. — В этом обществе нет перспективы. Мир превращенный в огромный хлев, потерял всякую ценность для развития. Все заняты бесконечным эскапизмом — побегом от реальности, наполняя виртуальные просторы игр. А насущную реальность бросают на произвол. Такого безразличия к реальности я не встречала еще нигде. Хотя за десять лет, успела облететь на корабле галактику. Свободные планеты не многим лучше. Там стремятся к тому, что получила конфедерация, но не могут этого достичь в виду того, что интересы отдельных людей затмевают интересы общества. И общества падают все ниже и ниже.
— Ну, что поделаешь, — вздохнул профессор. — Цель машин первоначально было обеспечить человеку свободное от каких-либо забот существования, дабы он мог посвятить все свое время развитию и творчеству. Тут нет вины машинной цивилизации!
— Но развитие и творчество исчезло вовсе! — рассмеялась она. — Я не могу считать искусством творчество Игоря Бурдюкова и иже с ним. Посему, здесь мне делать нечего! Мне нужен простор и победы над собой. Нужна борьба! А, здесь же — вялое течение с подачками от общества за заслуги в виде большей зарплаты и условно лучшего уровня жизни. Впрочем, жизнь здесь одинаково бесполезна во всех своих проявлениях!
Фейерверки яркими вспышками освещали небо, до ушей профессора доносился грохот. Он сжал кулаки и повернулся к ней.