— Любовь ослепляет! Вы еще не стали императором, а попали во власть вседозволенности и чужого влияния, — заключил Ан Пауис и, кинув под ноги собеседнику эппил, попытался удалиться.
— Ты! Никогда не смей так обращаться с императором! Я возвышусь! Слава Александра Дита померкнет и падает перед перед моими ногами безродной землей! — в полной уверенности говорил Виктор Лан Финрес. А советник умирающего правящего императора только посмеялся.
— Ты молод и горяч! Оставь Аниту в любовницах и правь мудро! — меняя интонацию и степень уважения, переходя от “вы” на “ты”, проговорил Кресан. — Подобные мысли не сделают тебя великим созданием, разве что великим глупцом!
На этом разговор прервал офицер средних лет, что нес дозор возле покоев нынешнего императора. Мужчина сообщил печальную новость:
— Картер Ан Брамис мертв! Преемником объявлен Виктор Лан Финрес.
На лице юноши сияла победная улыбка, а Кресана охватил ужас осознания, что он воспитал чудовище и собственными руками проложил тому путь к трону, ежедневно, начиная с первого дня болезни, внушать Картеру мысль о талантливом управленце из небогатого, но древнего рода.
Я смотрел вслед уходящему новому императору с тоскою. Весь разговор Кресана и Виктора подслушивал, сидя в кронах и наслаждаясь прекрасным сладко-горьким ароматом дерева эппила. Что ждет планету в руках неразумного создания?!
— Слезай уже, Сорин! — проворчал советник. После разговора с Лан Финресом мужчина словно потерял несколько десятков лет и состарился. Уголки губ опустились, с лица исчезла былая легкость и радость. Кресан осунулся, плечи опустились. Он погрустнел.
— Я вырастил чудовище, — вполголоса произнес Ан Паиус, — но боюсь, за этот грех придется расплачиваться всей Юме.
Сорин закончил свой рассказ, а я откинулся на кресло капитана корабля Андоса. Оно тоже поскрипывало.
— Почему весь твой корабль в таком плачевном состоянии? — спросил, пытаясь отвлечься от тяжких мыслей. Раньше я считал Виктора Лан Финреса разумным и благочестивым созданием, которое способно изменить прежний уклад жизни, открыв границы, и возвысить государство.
Сорин рассмеялся:
— Странно, что сейчас тебя волнует старое корыто, а не заточение Александра Дита под стражу. Когда император Марины вернется к себе домой, думаю, Юма перестанет существовать.
Андос прав. Навряд ли кровавый господин простит нашему миру такое унижение.
— Честно говоря, я не понимаю, как Виктору удалось пленить столь опасное создание. Тем более поговаривают, что Дит эмпат, — начал я свое рассуждение и был перебит Сорином.
— Не забывай о силе купола над головой. Он гасит любые эмоционально-телепатические связи, — мужчина вдруг стал предельно серьезен и сконцентрирован.
— Что случилось? — напрягся я, видя меняющееся настроение Сорина.
— Ты проверял жизненные потоки Иена, когда заходил в склеп? — спросил неожиданно друг.
— Нет! Появилась Валенсия Кария и отвлекла меня от намеченного плана, — мрачнее произнес я.
— Твой старший брат идет в тюремный блок!
Я раскрыл широко рот и распахнул глаза, не веря тому, что только что услышал. сердце охватило странное чувство радости и тревоги. С одной стороны, Иен мог решить все проблемы, что я создал, облегчив мне существование. С другой, он заберет все внимание и славу себе, которые я мог бы получить в итоге удачного разрешения опасных для семьи вопросов. Я испытал чувство досады.
Экран связи с Андосом резко погас, я остался сидеть в полном одиночестве и тишине, которую нарушал звук и вибрация от мотора корабля. Они успокаивали расшатавшиеся нервы.
Иен — загадочный и опасный противник. Нерушимая и непробиваемая скала, вершину которой венчает снежная холодная шапка. Он всегда на шаг впереди. На несколько кругов в военной академии, во внимании и любви матери и брата Пинера. Я вел с ним борьбу, в которой всегда проигрывал, поскольку Иен никогда не противопоставлял наши жизни и значимость в жизни рода. Он существовал в своем собственном закрытом мире, который наполняли радость и боль. Казалось, его мало волновали чужие переживания, но когда погиб младший брат, я впервые увидел блестящие на щеках слезы.
Вдруг вспомнился разговор с отцом и его исповедь. Нивер влюбился в простую улыбчивую девушку, о судьбе которой ничего не ведал. Желал уйти из семьи, но положение в обществе не позволило сделать глупость. Дед — старый романтик — всячески подталкивал сына к необдуманным действиям, недолюбливая Валенсию. Одно то, что он притащил Карию в дом и сделал личной служанкой говорило о многом.