Тяжело вздыхая и кряхтя, подобно старой жрице из храма Марины, встала. Поморщилась, растерла наливающийся на спине синяк и двинулась вперед, в намерении проследить куда уведут отца. Поворот, другой и следующие впереди охранники с Александром под руки исчезают из вида за серебряной стеной. Я рванула, отчаянно пытаясь догнать делегацию. Но дверь не открылась. Паника и чувство страха нарастали с каждой минутой. Я так сильно колотила по закрытому проходу, что разбила кулаки в кровь.
Перед глазами стояла ужасная картина, как отцу отрубают голову на городской площади близ дворцовых стен. На Юме, как и на Марине, любили публичные казни. Собирающая толпа зевак наслаждалась муками и питалась смертью. Это был простой народ, который существовал чтобы служить родовым домам. На этой планете ты любо благородный господин либо обслуживающий персонал, третьего не дано.
И если раньше думала, что отец выбрал Юму, чтобы решить демографическую проблему на Марине, то сейчас, зная правду, ужаснулась насколько страшные порядки царят на планете.
— София? — раздался за спиной голос Малика. Мужчина крайне удивился месту встречи. А рассказ про Александра заставил нахмуриться. Ан Брадос снял с руки переговорное устройство и сообщил о случившимся.
— Жаль, Иену не передать информацию. Хорошо, что ты повесила связного на Дита.
Удивление с волнением мешали рассуждать здраво. Что же задумал Иен? Раздав всем приказы, он не поведал о том, чем займется сам.
О! — выдал Кресан, рассматривая на пороги библиотеки нас с Маликом. — Права, не ожидал увидеть невесту императора с опальным советником. Да ко всему прочему помеченному марианкой. Хотя, погодите…
Мужчина протянул руку в намерении дотронуться до лица Ан Брадоса и убедиться, что космическая метка исчезла. Но Малик отмахнулся от прикосновения, ударив со звоном по руке писарю. Тот поджал губы, но промолчал. Молчание затягивалось.
— Прошу проследовать в хранилище, — нарушил тишину Кресан. — Там никто не посмеет прервать разговор.
Ан Брадос не придал особого значение речи писаря, а вот я смутилась. Ситуация выглядит неприлично. Только нам двоим известно об обмане, другие уверены в печальной любви между древнем из Ан Брадоса и новорожденной Анбас.
— Что вы можете рассказать о Викторе? — напрямую спросил Малик, не став ходить вокруг да около. Двери хранилища не успели закрыться, а мужчина завел неприятный разговор.
— Кто именно Вас интересует? — Ан Пауис прощупывал почву. Мужчине не ведомо насколько сильно наша компания погрязла в интригах прошлых лет.
— Лживый император! — голос прозвенел на все хранилище. Казалось, книги, пролежавшие не одну сотню лет, поймали звук и, играючи, вернули хозяину.
“Император, тор, тор” раздалось со стороны.
Кресан опустил голову, каясь за собственный грех, и начал повествование.
— Впервые мы встретили в родовом доме Лан Финресов. К тому моменту отец мальчишек давно покоился в сырой земле. Старший Виктор мне не понравился, а вот Викториан, — старик отвлекся и начал рассуждать о насмешке, которой одарил родитель юношу, назвал созвучно с братом. Пришлось просить сократить рассказ по-максимуму.
— Викториан замкнутый и необщительный ребенок наиболее полно подходил на роль императора. Спокойный и рассудительный. Достойный кандидат, но существовала одна загвоздка — он являлся незаконнорожденным ребенком. У него даже документов не имелось. Род Лан Финрес не желал обличать грехи.
Тут мужчина мог не лукавить и не представлять себя этаким спасителем угнетенной души прекрасного создания. Ведь понятно, что он искал того, кем сможет управлять. Встать за спиною и руководить действиями из тени.
— Каким образом Викториан взошел на трон? — вопрос заставил старика хмуриться больше прежнего.
— Я повинен.
Досказать Кресану Малик не дал, бросился с кулаками. Повалил мужчину и начал избивать, усевшись сверху.
— Повинен, говоришь, — кричал обезумевший Ан Брадос. — А как же жизни тех, кто стал невинной жертвой в борьбе за власть. Как же Пинер? В чем он виноват? Кому делал зло?
Я попыталась стащить рыжеволосого монстра, но получила только удар по рукам. Неравные силы.
— Прости, — прохрипел Ан Пауис и потерял сознание. Только тогда пелена безумия в глазах Малика спала.
— Что ты натворил? — с ужасом глядя на результаты избиения, спросила у мужчины. Он встал отряхиваясь, словно сбрасывая с себя излишние эмоции.
— Он причастен к убийству младшего брата. Не сдержался. Энергия, которой одарил Иен, переполняет тело, не знаю как бороться с ее вспышками. — спокойным тоном ответил Малик, будто не он секунду назад превратился в дикого зверя терзающего жертву.