Его книга для Time направлялась в печать, у Кларка было больше времени, и Кубрик попытался поместить его, наконец, в офис Polaris. Сам режиссер вставал поздно и большую часть времени работал дома, в офисе по большей части работали Лавджой и секретарь, последний, впрочем, не испытывал особых нагрузок. По пути в офис ранним утром 26 мая Кларк привел режиссера в центр Больших лужаек Центрального парка и указал на пятнышко белого цвета, практически неразличимое на бледно-голубом небе. Кубрику потребовалась минута, чтобы разглядеть мерцание Венеры – неясное, но доступное глазу. Планету можно видеть даже в дневном свете, если ты знаешь, куда смотреть. Внезапно он увидел Вселенную за тонкой кожей воздуха.
После того, как Кларку показали его кабинет, он пошел с Кубриком и Арти Шоу на обед. Музыкант был в восторге от встречи с одним из своих любимых писателей. Кларк проработал лишь день в Верхнем Вест-Сайде, а потом вернулся в Челси, где его производительность повысилась до тысячи слов в день. Он писал прозу – это было его естественная среда, – а не непонятный заумный формат сценария для съемок, какого Кларк никогда не писал раньше.
Кубрик чувствовал, что это может стать проблемой и предложил, чтобы структура фильма была в первую очередь прозаической. «Мы не будем сидеть и писать сценарий, мы сядем и напишем роман, – сказал он однажды. – Тогда у нас будет больше глубины». К тому моменту у них по-прежнему не был четкого сюжета, и это позволяло свободно направлять поток воображения в любое русло. Они потом смогут перевести это в сценарий, сказал он. Кларк был рад принять такой формат и позднее процитировал британского романиста Джона Фаулза, который говорил: «Писать роман – это как плавать в море; писать сценарий – это как барахтаться в патоке». Спустя пару лет Кубрик объяснил причины такого выбора:
«Я решил, что попытка сделать оригинальную историю в сценарии была, в каком-то смысле, попыткой бежать впереди паровоза. Чтобы написать хороший сценарий, вы должны не только знать, что вы хотите сказать, каковы ваши идеи, но вы должны также знать, как инсценировать эту идею. Другими словами, как сделать идею понятной в действии или эмоциональной структуре сюжета. Пока вы по-прежнему пытаетесь работать над идеями, вы одновременно должны работать над тем, как вы будете эти идеи инсценировать, и это парализует работу. Вы заинтересованы в сценах, которые предполагают самих себя и кажутся интересными, но они могут быть не совсем точными в том, что вы пытаетесь сказать. С другой стороны, если вы работаете с романом, совершенно не обязательно рассматривать метод инсценировки идеи. Затем, когда история написана, и в ней уже все есть, вы можете начать сначала, вы можете синтезировать драматическую структуру из более неточного, свободного и длинного формата романа. Возможно, поэтому было написано так мало оригинальных сценариев».
Конечно, «начать сначала» не обязательно является самым рациональным использованием времени режиссера. И тем не менее, со многих сторон это стало модус операнди в зарождающемся проекте Кларка и Кубрика. Одним из первых серьезных вопросов – как изобразить инопланетян, которые, как они думали, должны были обязательно появиться в момент кульминации фильма. 23 мая Кларк написал другу, блистательному генетику и биологу Джону Бёрдону Сандерсоун Холдейну: «Невероятно сложно изобразить инопланетянина на экране так, чтобы зритель не был напуган и чтобы ему не было смешно. Но если мы ничего не покажем, люди будут чувствовать себя обманутыми. Конечно, по-настоящему развитый инопланетянин может быть полностью неорганическим, что может помочь решить проблему». Этот комментарий был по-настоящему прозорливым.
Конец мая и начало июня были потрачены на изучение последствий использования неорганических и органических инопланетян. 28 мая Кларк предположил, что они «могут быть машинами, которые рассматривают органическую жизнь как отвратительное заболевание. Стэнли показалось это милым, и он почувствовал, что мы что-то нащупали». Идею они вскоре отбросили. В обсуждении спустя три дня они наткнулись на «забавную идею, которую использовать они не будут. 17 инопланетян – совершенно ровные черные пирамиды – едут в открытой машине по 15-му авеню, они окружены ирландскими копами». Хотя форма, которая впоследствии станет монолитом в фильме, тогда не установилась (и не установится еще в ближайший год), после долгих рассуждения ее цвет (черный) и качество (совершенно ровное) уже появились. Два важных элемента, появившихся в коротком, казалось бы, пустяковом разговоре.