Я усмехнулась.
– Я тебя знаю всего один день, какой секс, Ром? А где конфеты-букеты? Где попытки завоевать меня, увлечь, очаровать? – Ладно, я набивала себе цену, признаю. Обычно это бывало прозаичней и быстрей, но имею право, в конце концов! Тем более со своим положением при синеглазом я еще так и не разобралась. Может, спутница – это друг, секретарь, официальная любовница.
– Четыре дня, – широко улыбнулся мой сожитель. – Четыре земных дня. Регенератор перенастроил твой организм выдерживать стандартное космическое время. Мы на орбите Свены провисели земные сутки. А что с конфетами и букетами?
Не знаю, как организм, а я сейчас была в глубоком шоке. Четыре дня! Это я торчу здесь целых четыре дня?! Мама дорогая, меня же через три-четыре дня хватятся. Ой, что бу-уде-ет… Ну, Рома! Я зло взглянула на похитителя, встала с кресла и направилась к своей сумке – она так и стояла возле кровати. Достала оттуда пижамку, состоявшую из шортиков и маечки в единорожках, и отправилась в душевую, где жалобно попросила:
– Система, мне бы умыться так, чтоб не вся.
– Запрос не понят, – ответила Система.
– Теплой воды, но немного, – поспешила я добавить. Потом с этим иезуитским изобретением разберемся.
Кое-как умывшись на ночь, я переоделась в пижаму и вернулась в каюту.
– Ты спишь на полу, – напомнила я.
Рома указал на матрас, находившийся с другой стороны кровати и высотой с нее же. Чехол с моего царского ложа уже был снят, и я завалилась на приятное телу белье. Тонкая простынка оказалась одеялом.
– Если замерзнешь, она усилит нагрев, определит по температуре твоего тела. И, наоборот, будет охлаждать, если станет жарко. Легких снов, – не вдаваясь в долгие разговоры, быстро распрощался со мной Рома.
– Спокойной ночи. – Я зевнула и закрыла глаза.
Послышалось тихое шипение двери, но смотреть, куда делся мой сосед, я не стала, быстро погружаясь в сон. Он был приятным, в смысле сон. Ласковый, нежный, как руки Ромы, блуждавшие по моему телу…
– Рома? – Я распахнула глаза и поняла, ни фига не сон.
Руки были, и они блуждали, нагло лезли, куда им не положено, и предательское тело отвечало на вторжение прерывистым дыханием.
– Рома, хватит, – строго велела я.
– Что хватит? – спросил мерзавец, прокладывая дорожку поцелуев, легких, словно крылья бабочки, от моей шеи до груди, подразнили и вернулись обратно. Лямки майки сползли с плеч, встретив мое вялое сопротивление. – Хватит?
– Да, – хрипло ответила я.
– А так?
Меня в жизни так упоительно не целовали, я начала плавиться, как только его губы накрыли мои, попробовала оттолкнуть, но руки сами собой скользнули на широкие плечи, и я охнула, как только язык мужчины сплелся с моим.
– Все еще хватит? – чуть насмешливо спросил он, вновь чертя дорожку вниз по моему телу.
– Да, хватит, – простонала я, как только горячий рот Ромы накрыл вершину правой груди.
Рука мужчины огладила левую грудь и прошлась по тугой горошине соска, едва касаясь ее. Не выдержав этой сладкой пытки, я выгнулась ему навстречу, и Рома остановился.
– Хватит? – его голос наполнился бархатистыми нотками, и это подействовало на меня не хуже поцелуя.
– Рома, – выдохнула я. – Хватит.
– Хорошо. – Он покладисто согласился, и его губы переместились к левой груди.
Задохнувшись, я вцепилась пальцами в простыню. Бастион рушился на глазах, и я, пытаясь удержать разум на плаву, протяжно вскрикнула:
– Хва-атит!
– Как скажешь, – согласился мужчина, майка поползла вверх, и его губы проложили новый путь, спускаясь на живот.
– Нет. – Напряжение внизу живота стало болезненным.
Все тело молило, чтобы он не останавливался, но язык снова произнес:
– Хватит!
– Уже? Ну, ладно. – Рома тихо рассмеялся, стянул шортики, не встретив вообще никакого сопротивления, и раздвинул мои ослабевшие ноги, удобно устраиваясь между ними.
– Не надо, – взмолилась я.
– Что не надо? – спросил мой соблазнитель.
– Так не надо…
– Так? – Его ладонь накрыла самое сокровенное. – Или так? – Пальцы огладили уже давно влажный бугорок, вырвав мой вскрик. – А может, так? – И в меня скользнул один палец, но вскоре присоединился второй, неспешно начав свое движение.
Мысли путались, но я упрямо произнесла:
– Пожалуйста…
– Все для тебя, – ответил Рома, и его язык коснулся возбужденного бугорка клитора.
Пальцы судорожно сжались, сминая простыню, тело двинулось навстречу ласкающим меня пальцам, и я закричала. Выпустила простыню и запустила пальцы в волосы аттарийца, пытаясь сама задать темп движения Роминому языку. Он отстранился, и я потребовала: