— Бог ты мой! Этот человек племянник министра внутренних дел Вегенера! И, в придачу, шурин премьера Столара, не говоря уже о том, что он глава правительства и главнокомандующий сил сектора. — Коммодор скривился. — Ты действительно думаешь, что они послали бы столько тяжёлых кораблей в его зону ответственности, даже не упомянув об этом?
— Рассматривая ситуацию с такой точки зрения, это кажется маловероятным, — согласился курьер. — Но если он знал об этом, то почему не предупредил нас? Да, мы потеряли “Лидию” и с ней заметную часть наших сил, но в то же время мы потеряли такую же часть нашей способности захватывать корабли. А это ведёт к прямому уменьшению прибылей губернатора Вегенера.
— Если бы речь шла о ком-то, кто стоит ниже, я бы согласился, что он мог не узнать этого заранее, — сказал Дунецкий. — Как вы заметили, потеря “Лидии” сильно уменьшит его доходы, и мы знаем, что его единственная цель — деньги. Но абсолютно точно, что никто во флоте или правительстве конфедератов и не подумал бы о посылке нескольких дивизионов тяжёлых крейсеров в сферу его компетенции без малейшего уведомления. Особенно учитывая его связи в самом кабинете! Единственный возможный вывод, к которому могли бы прийти Столар или дядя Вегенера в таком случае, что кто бы не был ответственен за задержку информации, он не доверял губернатору, и это было бы карьерным самоубийством для любого. Нет, Вегенер знал об этом и решил этого не говорить.
— Но почему? — Курьер говорил как будто сам с собой, но так задумчиво, как будто он произвёл те же рассуждения, что и Дунецкий.
— Потому что он решил, что пришло время покончить с нами, — мрачно заметил Дунецкий. Курьер с удивлением глянул на него, и коммодор усмехнулся. Это был лязгающий звук, абсолютно без нотки юмора, и его оскал сложно было назвать улыбкой.
— Подумайте сами, — предложил он. — Мы только, что согласились, что Вегенер был с нами только из-за денег. Он, несомненно, не разделял наших убеждений и нашего стремления достичь независимости Призмы. Впрочем, он безусловно понимает, что мы рассматриваем Призму только как первый шаг в освобождении всего сектора, и если бы нам удалось добиться этого — даже если бы мы только достаточно приблизились к этому — никакие связи в кабинете не спасли бы его. Дьявол, они даже могли бы выставить его ответственным на большом, красочном расследовании, в суде, только для того, чтобы показать как чисты и невинны они сами! И, несмотря на всю свою жадность, Вегенер не настолько глуп, чтобы не понимать этого. Это значит, что он всегда знал, что порвёт с нами в какой-то момент и приложит все усилия, чтобы уничтожить Совет и восстановить контроль над системой. Из того, что случилось с “Лидией” и того, что вы выяснили про дополнительные силы, я думаю, что мы действовали достаточно успешно для того, чтобы он решил, что время пришло.
— Если вы правы, это просто ужасно, — пробормотал курьер, сложив руки на коленях и беспокойно уставившись на них. — Потеря информации, которую он предоставлял, плоха сама по себе, но, кроме этого, он знает чертовски много про планы Совета на будущее. Если он будет действовать исходя из этого…
Курьер недоговорил и поднял взгляд на Дунецкого.
— Он знает не так много, как думает, — тон Дунецкого удивил курьера, и его удивление выросло ещё больше, когда коммодор широко улыбнулся. — Разумеется немного. Совет всегда знал, что он повернётся против нас в тот момент, когда решит, что поддерживать нас не в его интересах. Именно поэтому мы использовали его только как источник информации, а не для стратегического или оперативного планирования, и мы всегда были достаточно осторожны и использовали подставные фигуры или анонимную связь, когда имели дело с ним. Да, он знает личности членов Совета из независимого правительства на Призме, но это знают все. Чего он не знает, так это личностей всех остальных. И он знает только про те корабли, которые он “потерял”, а мы нашли. Например, про “Лидию”.
Курьер медленно кивнул. Совет Независимой Призмы существовал десятилетия, и он был в его составе почти с самого начала. Но, в отличие от Дунецкого, никогда не входил во внутренний круг. Он был уверен, что Совет доверял ему, иначе ему никогда не удалось бы получить нынешнее задание, но, будучи реалистом, знал, что есть и другая причина для всех его поручений — готовность Совета пожертвовать им, как расходным материалом. И поскольку он был таким расходным материалом — и мог попасть в вражеские руки — руководство всегда тщательно ограничивало его информированность. Однако, будучи активным членом движения достаточно долго, он понимал, что СНП стал заметным (даже по достаточно гибким стандартам Силезии) игроком только в последние четыре или пять лет. Чего он не знал, так это того, как именно прошло превращение неэффективной малозаметной группы в организацию, захватившую контроль над половиной звездной системы. Но, несомненно, Андерс Дунецкий и его брат Хенрик сыграли в этом главные роли. И, хотя его преданность главным целям СНП была столь же крепка, как и всегда, но амбиции у него были ничуть не меньше, чем у любого, кто отдал двадцать лет жизни силовому построению нового политического порядка.
Сейчас он смотрел на коммодора Дунецкого с тщательно нейтральным выражением, надеясь, что сейчас узнает больше. Не из простого любопытства (хотя и из него тоже), а потому, что решение поделится с ним информацией, могло значить, что его долгая верная служба наконец-то привела его к более высоким и ответственным постам в движении.
Дунецкий спокойно встретил его взгляд. Он точно знал, о чём думал собеседник, и хотел бы избежать дальнейшего его посвящения. Не то, чтобы он не доверял этому человеку, и не потому, что хотел отнять его надежду выдвинуться с неблагодарной и опасной роли курьера. Это было привычкой. После стольких лет, когда от того, что левая рука не знала, что делает правая, зависело само выживание, он просто не мог доверять человеку больше абсолютно необходимого минимума.
К несчастью, как и Андерс, Хенрик проводил операцию за пределами системы Призмы. Дунецкий мог положиться на своего брата, чтобы убедить Совет в том, что изменение отношения к ним губернатора Вегенера, означало, что пора переходить к следующей фазе операции. Но в отсутствие Хенрика, Дунецкому требовался кто-то другой, и курьер оставался единственным кандидатом.
— Вегенер знает только про легкие крейсера и фрегаты, — наконец сказал коммодор, — главным образом потому, что он и коммодор Нильсен сами продали их нам. — Заметив расширившиеся глаза курьера, он усмехнулся. — Я подозреваю, что Нильсен считал, что он передаёт их обычным пиратам, но Вегенер с самого начала знал, что имеет дело с СНП. Помимо прочего, он уже получал от нас деньги, что бы не замечать как мы поднимаем организацию в Призме, так что не было никаких причин, чтобы не сделать ещё немного денег, позволив нам купить несколько “устаревших” кораблей, если Нильсен собирался списать их. Конечно, Нильсен доложил начальству, что корабли отправились на слом, но я сомневаюсь, что кто-то поверил в это. Однако, для Нильсена будет как минимум неприятно, если какой-нибудь “разобранный” корабль будет захвачен регулярными подразделениями Конфедерации, хотя, без сомнения, у него есть прекрасные документы, которые доказывают, что он продал их якобы подлинным перерабатывающим организациям, которые успели исчезнуть, несомненно продав корпуса нехорошим мятежникам.
Но можно быть вполне уверенными в том, что не Вегенер, ни Нильсен не знают об эсминцах, и мы знаем, что они не знают о “Аннике”, “Астрид” и “Маргит”. Мы приобрели эсминцы в секторе Тумулт, а “Анника”, “Астрид” и “Маргит” получены… из совершенно другого источника.
Он сделал ещё одну паузу, рассматривая курьера. Вполне вероятно, что его собеседник, уже знал всё, что Дунецкий сейчас изложил ему — кроме, возможно, того факта, что эсминцы недавно созданного Космического Флота Призмы были из Тумулта — но выражение его лица показывало, что курьер начал понимать ранее незамеченные следствия этой информации.
— Дело в том, — продолжил Дунецкий, — что Вегенер и Нильсен вероятно основывают свои оценки наших сил на кораблях, которые они сами продали нам. Они могут допустить наличие ещё одного-двух легких кораблей, но мы очень аккуратно вели беседы с нашим “верным союзником”, чтобы ему было очевидно, что все наши корабли получены от него. Мы даже пропустили два-три лакомых кусочка, на которые указал Вегенер, потому, что у нас якобы не было подходящего корабля для захвата.