Я прислушиваюсь к перемещениям любимого на кухне. Где-то ревет полицейская сирена. Из квартиры снизу доносятся звуки музыки. Я подхожу к двери на кухню. Мауст вытирает руки.
— Они хотят, чтобы я сбил звездолет, на котором в девятый день прилетает Адмирал флота.
На мгновение Мауст принял ошарашенный вид, потом усмехнулся, подошел, положил руки мне на плечи:
— Вот как? А что потом? Заберешься на самую верхушку левипорта и попытаешься доехать до Луны на волшебном велосипеде? — Он успокаивающе улыбнулся: услышанное забавляло его.
Я охватываю его ладони своими, медленно отвожу его руки от своих плеч.
— Да нет же, мне придется просто сбить звездолет — вот и всё… Мне дали пистолет, из которого это можно сделать. — Я достаю оружие из куртки.
Мауст хмурится и трясет головой. На его лице мелькает удивленное выражение, а после он вновь смеется:
— Вот из этого, любовь моя? Да таким пистолетиком ты и прыгалку с моторчиком не остановишь, не то что…
— Мауст, прошу тебя, поверь: этой штукой можно и не такое сделать. Ее создавал мой народ, а корабль… В этом мире просто нет систем защиты против такого оружия.
Мауст хмыкает и забирает у меня пистолет. Мигают огоньки.
— Как он включается? — Мауст вертит оружие в руке.
— От прикосновения. Но только я могу воспользоваться этой штукой. Она считывает с моей кожи генетический код и понимает, что я — из Культуры. Не смотри на меня так. Это правда. Вот. — Я заставляю пистолет оттарабанить первую часть монолога, выключив экранчик и переведя его в режим голограммы.
Мауст изучает оружие в моей руке.
— Ты знаешь, — через некоторое время говорит он, — эта штука может оказаться очень даже ценной…
— Нет. Для остальных эта вещь абсолютно бесполезна, работает только для меня, ее никак не заставить поменять владельца: моментально дезактивируется.
— Вот это верность! — потрясен Мауст, усаживаясь и не сводя с меня взгляда. — Наверное, у вас в Культуре все продумано… А я сперва не поверил, когда ты мне рассказывал… Знаешь, любовь моя, мне казалось, ты просто хочешь произвести на меня впечатление… Кажется, теперь я тебе верю.
Я приседаю перед ним на колени, положив пистолет на стол, мои руки касаются его паха.
— Ну так поверь: я не могу выполнить то, что от меня требуют. Мне, а может быть, нам обоим угрожает опасность. Нужно бежать. Немедленно. Сегодня или завтра, пока они не придумали, как меня заставить.
Мауст с улыбкой ерошит мне волосы:
— Перепугался, да? Весь на нервах… — Наклонившись, он целует меня в лоб. — Робби, Робби… Я не могу отправиться с тобой. Если тебе нужно — поезжай, но сам я остаюсь. Разве ты не понимаешь, как это важно для меня? Я всю жизнь мечтал об этом, второго шанса может просто не быть. Я должен остаться во что бы то ни стало. Уезжай на столько, на сколько захочешь, и не говори мне, куда отправишься. Чтобы тебя мной не шантажировали. Свяжемся через общего знакомого, как только все утрясется. А там посмотрим. Может быть, ты вернешься. Может быть, я сам не смогу воспользоваться подвернувшимся шансом и отправлюсь вслед за тобой. Все будет в порядке. Мы найдем выход.
Я позволяю себе уткнуться головой ему в колени. Мне хочется плакать.
— Я не смогу бежать от тебя! Мауст обнимает меня, укачивая:
— Ну, может быть, тебе самому понравится на новом месте. Куда бы ты ни отправился, мой красавец, ты будешь пользоваться успехом. Может быть, мне еще придется драться из-за тебя на ножах…
— Пожалуйста, пожалуйста, уедем вместе, — рыдаю я, уткнувшись в его халат.
— Не могу, любовь моя. Просто не могу. Я приду помахать тебе рукой на прощание, но не могу отправиться с тобой. — Он обнимает меня, я плачу, а тупо молчащий, окруженный объедками от нашей трапезы пистолет лежит на столике, ближе к Маусту.
Я совершаю побег. Аварийным выходом из квартиры на рассвете. Такси от авеню Генерала Петропсиса до Межконтинентального вокзала. Потом я сяду на пневмопоезд до Брайна, а дальше — левипортом… куплю билет на любой транспорт отсюда, хоть межконтинентальный, хоть межпланетный. Мауст одолжил мне кое-что из своих сбережений. Кроме того, у меня осталась кредитка с большой суммой. Не пропаду.
Мой личный терминал оставлен в квартире. Мог бы пригодиться, но говорят, полиция в состоянии выслеживать по терминалам, и я не хочу рисковать, нося это устройство и зная, что у Каддаса или Круйтцеля в соответствующем департаменте есть свой прикормленный мент.
Вокзал, как всегда, переполнен, и здесь, среди высоких, отдающих эхом залов, в многолюдной деловой суете, я чувствую себя в относительной безопасности. Мауст приедет из клуба проводить меня, обещал проверить, чтобы не было слежки. Мне как раз хватит времени оставить пистолет в камере хранения. Ключ я отправлю Каддасу, чтобы он не бесился.
Перед камерой хранения протянулась длинная очередь. Теряя терпение, я стою следом за группой кадетов из Академии ВМФ, и те вдруг объясняют мне причину задержки. Оказывается, носильщики обыскивают все сумки и чемоданы на предмет наличия бомб: простая предосторожность.
Я выхожу из очереди и иду на встречу с Маустом. Придется отделаться от пистолета как-нибудь иначе. Отправлю проклятое оружие почтой, а может быть, просто выкину в мусорку.
Я жду в баре, попивая что-то безалкогольное. Гляжу на запястье, но тут же чувствую себя глупо: терминал-то остался в квартире. Мауст опять опаздывает…
Бар оборудован экраном, показывающим новости. Мне трудно отделаться от абсурдного ощущения, будто я беглый преступник, лицо которого покажут в новостных выпусках. Чтобы развеяться, смотрю сегодняшнюю порцию лжи. Сообщают, что возвращение Адмирала флота ожидается в течение ближайших двух дней. Я нервно улыбаюсь экрану: «Ну да, и вы ни за что не догадаетесь, как близок был ублюдок к тому, чтобы улететь обратно на небеса!» На несколько мгновений я чувствую себя большим человеком, чуть ли не героем.
А потом — просто взрыв бомбы! Несколько слов. Крошечная вставка — из тех сюжетов, которые неминуемо вырезали бы, если бы передачу надо было сократить на несколько секунд. Вместе с Адмиралом прилетает гость: посланник от Культуры. Чуть не забываю дышать.
А вдруг, зайди я чуть-чуть дальше, именно этому человеку предстояло оказаться моей мишенью?!
Что же затевает Культура?
Посланник? Но Культуре и так все известно о Вреччисском экономическом сообществе. Она наблюдала, анализировала и знает, что предмет изучения достаточно нездоров сам по себе. Обыватели-вреччисианцы и представить себе не могут, насколько широко Культура раскинула свои руки в пространстве, впрочем, придворные и военно-морские силы, наверное, осведомлены. В самый раз для легкой паранойи (хотя, окажись у них полный объем информации, от их спокойствия вообще не осталось бы следа). Так для чего же понадобился посланник?
И кто на самом деле стоит за покушением? «Лучезарному пути» судьба единственного инопланетника безразлична в сравнении с силой пропагандистского воздействия от падения целого звездолета, но что, если пистолет предоставили не они, а кто-то из придворной группировки или ВМС? На Вреччисе немало проблем: и социальных, и политических… Что, если президент и его камарилья хотят попросить Культуру о помощи? Перспективу возможных перемен некоторые из чиновников могут посчитать крайне угрожающей для прежней, сытой жизни…
Черт! Да я даже не знаю наверняка, не является ли все покушение авантюрой какого-нибудь придурка из службы безопасности или ВМС, пытающегося свести старые счеты или продвинуться на несколько ступенек по карьерной лестнице!
И тут меня вызвали.
Это заставило меня застыть на месте. Меня вызвали по вокзальному коммутатору трижды. Хотелось бы верить, что это всего лишь звонок Мауста, собирающегося предупредить меня о задержке… но разве он стал бы называть мое имя на весь переполненный вокзал? Ведь ему должно было быть известно, что я желаю скрыться отсюда тихо и незаметно. Он не может относиться к событиям с таким легкомыслием.
Не отвечать на звонок. Даже не думать о нем. Мой экспресс отходит через десять минут. Поднимаю сумку. Меня вновь вызвали по коммутатору, но в этот раз прозвучало имя Мауста. Был ли у меня выбор? Ноги понесли меня в информаторий.