Второе украшение представляло собой другую тварь. Это был довольно точный слепок транта, изготовившегося к прыжку. И трант тоже мог немного двигаться — он периодически разминал свои длинные мускулы, никогда, однако, не сдвигая с места ступней. И он явно интересовался капитаном Джут.
Табита искренне надеялась, что все-таки эта тварь не способна прыгать. Она надеялась, что даже на Умбриеле, даже когда он в апогее, подобные номера не считаются милыми шутками. Третье украшение представляло собой попросту голову в натуральную величину. Голова была человеческая и вполне натуральная, даже слишком. У нее было мертвенно-бледное лицо и абсолютно лысый череп. Из черепа торчали во все стороны длинные железные шипы. Голова многозначительно улыбалась и облизывала губы ярко-красным языком.
— Приветик, — сказал один из мужчин, который слез за это время с табуретки и подошел к ее столику. — Разрешите, я возьму вам еще?
Табита взглянула на свое пиво. Ну так и есть, она уже все выпила.
— Почему бы и нет, — равнодушно отозвалась она. Мужчина был темнокожий, с золотыми колечками в обоих ушах и пышной копной черных блестящих волос. Он был в легкой, без ворота, рубашке в синюю полоску и ярко-малиновом блейзере. На его подбородке чернела аккуратная борода, заправленная в третье золотое кольцо. Как-то слишком уж разодет для медвежьего угла, где никто никогда не бывает.
Ну разве что он поджидал ее.
— А вы, случаем, не Мортон Годфри?
За столиком услышали это и дружно рассмеялись. Она их гордо проигнорировала, сосредоточившись на своем новом знакомом. Тот широко улыбался.
— Нет, — сказал он, — я не Мортон Годфри. — Его взгляд внимательно ее изучал. — Я Олистер Крейн. — Звучный, хорошо поставленный голос словно допускал возможность, что она уже слышала это имя.
Она никогда его не слышала.
— Вы не возражаете, если я сяду? — спросил он, взявшись за спинку стула напротив.
— Я ни для кого его не берегу, — пожала плечами Табита.
— Так это ваш «Кобольд» стоит там на поле? — поинтересовался Крейн.
Да, подтвердила Табита, ее.
— За вами послал мистер Годфри?
Табита кивнула. Кивнула, нагло уклоняясь от истины, но это было не его, Крейново, дело, кто бы он ни был. Она допила свой тюбик и взялась за новый. Но Крейн и не думал от нее отставать.
— Вас зовут Мо, — предположил он игриво. — Вас зовут Лаки.
Но Табита не хотела играть ни в какие игры.
— Меня зовут Табита Джут, — сказала она.
Крейн на мгновение прикрыл глаза, что должно было, видимо, означать одобрение.
— Как можно понять, капитан Джут, вам известно, на кого работает мистер Годфри.
— Видимо, на принцессу.
Неизвестно чем, но Крейна этот ответ позабавил.
— На принцессу, — кивнул он.
Саксофонная запись уже пару минут как кончилась. Теперь один из клиентов наклонился над панелью музыкального автомата и тыкал кнопки, запуская что-то другое. Сначала кто-то принялся шаркать по стальной палубе стальной же щеткой; затем скрежет поутих и запела женщина. Ее стенания звучали ничуть не радостнее, чем голоса мужиков, певших под саксофон. На экране крутилось и дергалось нечто вроде куклы-марионетки.
— Да, теперь она здесь, — сказал Крейн. — Принцесса Бадрульбудур. Озарившая нашу маленькую колонию своим неземным сиянием.
Он явно следил за реакцией Табиты. Похоже, ему хотелось, чтобы эта новость произвела на нее впечатление.
«Нет ничего тоскливее, — думала Табита, продолжавшая спокойно пить пиво, — чем люди, которым хочется произвести на тебя впечатление». Крейн был чем-то похож на ее отца. И тот бы тоже мог в конце концов дойти до этого — сидеть на захолустной, никому не нужной луне и пить, чтобы развеять тоску.
— А вы, Табита, уже видели ее? — спросила белая женщина, стоявшая за стойкой. Они уже признали ее за свою, приняли в свой маленький клуб. — В прошлом году она купила кое-что из моей ювелирки.
— Расскажи ей про свою ювелирку, Сериз, — ввязался другой мужчина, совсем уже засыпавший над своим пивом.
— Вы любите драгоценности, Табита? — Длинные светлые волосы барменши были украшены железной с бирюзой гребенкой. Она окинула Табиту цепким взглядом специалистки и резюмировала: — Вам бы следовало носить рубины. У меня есть вещички, которые просто должны вам понравиться.
Капитан Джут молчала и пила.
— А еще вам нужно бы ознакомиться с моими стихами, — негромко вставил Олистер Крейн. — И с Ноландовым романом, и с оперой Гидеама. — Он извлек из кармана огромный белый носовой платок и чуть тронул им уголки своих глаз, словно они увлажнились от избытка чувств — или от смехотворности предложения. На его лице играла улыбка. — И может статься, что к тому времени, как вы со всем этим покончите, принцесса соизволит разрешить вам встретиться с мистером Годфри.
Он положил свою широкую ладонь на столик — то ли как знак дружелюбия, то ли о чем-то предупреждая.
Табита читала мелкий шрифт на этикетке пивного тюбика. Когда все наконец-то оставили попытки ее разговорить и вновь принялись беседовать между собой, она спросила Крейна:
— А откуда она, эта принцесса?
Это опять возбудило их всех, ее новых корешей, сидевших у стойки. Они указывали на экран автомата. Они хотели, чтобы она взглянула, что на нем происходит.
Тряпичная кукла исчезла. Теперь на голограмме была живая женщина в сером комбинезоне в обтяжку на манер гидрокостюма, только вместо ступней и ладоней ее ноги и руки заканчивались пучками электрических проводов.
Провода сплетались, расплетались и множились в такт судорожным движениям фигуры.
— Это она, — сказала Сериз. — Принцесса Б.
Табита пару секунд смотрела. Эта фигура, полуженщина-полумашина, напомнила ей некую Деверо. Деверо жила неподалеку от Деймоса, в частном хабитате. Вспоминать о ней не хотелось.
— А вам это все нравится? — спросила она Олистера Кейна, только что купившего ей очередной тюбик.
— Табита, Табита, — укоризненно качнул головой Крейн. — Вы что, и вправду не знаете принцессу? Это же она придумала трейпс!
— Это все не по моей части. Поставьте-ка лучше какой-нибудь блюз, — предложила капитан Джут.
Хрен там дадут послушать. Они нашли ей что-то более или менее похожее на ар-эн-би и тут же принялись болтать наперебой.
На них была возложена кем-то обязанность просвещать и информировать. Либо это, либо они решили покарать ее за вялый интерес к их местной знаменитости.
— И вы помните, конечно же, эту крылатую фразу: мол, нужно изобретать себя наново тридцать два раза в секунду, — сказала толстая тетка по имени Джорджинель. — Так это принцесса Бадрульбудур, это она так сказала.
— Принцесса Бадрульбудур — радикально — изменила — лицо — современной — музыки, — возгласил Гидеам, сочинитель опер.
Он был сильно пожилой и даже толще Джорджинели. Здешняя гравитация была весьма снисходительна к людям такого размера, и все равно Гидеам говорил с заметным трудом, захлебываясь от слюны:
— Она сама стала этим лицом.
Лицо музыки было оборудовано поразительно огромными глазами и ртом, который словно выражал крайнее недовольство мироустройством, либо условиями человеческого бытия, либо чем-то еще. «Колодезная» братия ознакомила Табиту с целым букетом принцессиных работ, исполнявшихся с различной скоростью, но равно нервозных и непременно с этим скрежещущим ритмом. Принцесса являлась народу в доброй дюжине различных одеяний — и в тряпье, и в мехах, и даже в диком складном платье, чьи секции во время танца скользили по ней вверх и вниз. Без сторонней подсказки капитан Джут могла бы и не принять всех этих женщин за одну, впрочем, их роднила пугливая нервозность, словно то, чем уж там они были недовольны, грозило сию же секунду сожрать их заживо.
У капитана Джут было ощущение, что правление этой принцессы оказалось крайне недолгим, как свойственно всем таким вещам. Она все еще не имела понятия, что такое трейпс и в чем его такое уж значение. А еще у нее было чувство, что, скажи она им, насколько глупым и бессмысленным кажется ей все это, кто-нибудь откликнется: «Вот именно».