***
Они дружили на первом курсе, очень недолго, пока Пати не уехала в другой город. Пати без преувеличения была единственной подругой Кэтлин. Девушки иногда навещали друг друга и часто подолгу болтали. Кэтлин рассказывала ей обо всём, даже о своей любви к Патрику. После учёбы отец ежедневно забирал Кэтлин на машине, чтобы дочь не попала в дурную компанию, так что дружба с Пати была настоящей отдушиной.
После отъезда подруги не с кем стало поговорить, и Кэтлин, пригорюнившись, сидела у окна все вечера и выходные. Из-за этого произошла очередная размолвка с матерью. «Отчего ты такая нерадостная, Кэт? — поинтересовалась мать. — Ведь это твои лучшие годы!»
«Мне скучно, мамочка, — ответила Кэт. — Я хочу общаться с людьми». — «Но разве мы с отцом — не люди?» — с глубокой обидой сказала мать и вышла из комнаты. Напрасно Кэтлин просила прощения — мать не разговаривала с ней целую неделю.
***
Она отключила компьютер. Уходить из рубки не хотелось, и она смотрела на звёзды, вспоминая прошлое.
Розамунда появилась позже. Высокий рост и большой вес делали её заметной среди других женщин, и все ей завидовали. Кэтлин тоже завидовала: у Розамунды были великолепные чёрные волосы, спускающиеся до пояса, а у Кэтлин жалкий пух, не поддающийся никакой укладке. И, разумеется, Розамунда имела неизменный успех у мужчин. В том числе у Патрика.
Кэтлин посмотрела на часы. Половина пятого вечера! Как летит время. Вернулась на кухню и начала просеивать муку для печенья — сегодня она испечёт своё любимое, с орехами и ванилином. Разложив тесто на противне и включив духовку, подпёрла кулачком голову и стала ждать. И снова пришли воспоминания.
***
Платье для выпускного вечера мать готовила ей целый год, расшивая длинную рубаху золотой нитью и мелким жемчугом. На этот жемчуг ушли едва ли не все семейные сбережения. Платье получилось громоздким, но мать всё равно осталась довольна: «Пусть оно некрасивое, зато самое богатое», — шепнула она. Кэтлин платье не понравилось, но она надела его, чтобы не огорчать мать.
Это был чудесный день! Кэтлин фотографировалась на память с другими выпускницами и обсуждала с ними планы на будущее, а на время танцев уходила в буфет, стесняясь своей неумелости.
Внезапно гость вечера, профессор Йенс, прервал танцы, поздравил всех с окончанием учёбы и объявил фамилии нескольких выпускников, которым предоставлялось место работы в его институте. Задыхаясь от счастья, она услышала свою фамилию. У неё будет работа в институте! Ей не придётся подрабатывать официанткой, имея в кармане диплом! Она приняла решение завтра же уйти из дома и снять квартиру. Пребывая в эйфории, не сразу поняла, что её кто-то зовет.
— Кэтлин! — кричал Патрик. — Я искал тебя! — он тоже был в числе избранных.
— У меня будет работа! — сияя, сообщила она.
— Рад за тебя. Может, окажемся в одном отделе. Потанцуем?
— Я не умею, — виновато улыбнулась она.
— Я тебя научу.
И он учил её танцевать. Ни до, ни после того дня Кэтлин не была так счастлива. Она была готова танцевать с Патриком хоть всю ночь, но тут вихрем налетела Розамунда, грубо оттолкнула её и стала танцевать с Патриком сама. Кэтлин подождала немного, потом взяла такси и уехала домой.
Она вытащила печенье из духовки и пересыпала в деревянную хлебницу. Было время пить чай.
А утром разразилась такая драма, что даже сейчас, по прошествии многих лет, Кэтлин не решалась о ней вспоминать. Ещё ночью, возвратившись с выпускного бала, она собрала необходимые вещи и документы в походный саквояж. Утром, выйдя к завтраку, сказала родителям, что собирается начать самостоятельную жизнь. Воцарилась нехорошая пауза. Отец швырнул вилку и вперил в Кэтлин яростный взгляд. Мать, не веря, размешала в стакане молока ложку сахара и безмолвно протянула Кэтлин. Но Кэтлин не хотела завтракать.
— У меня есть работа, и теперь я в состоянии сама себя обеспечить.
Отец медленно встал из-за стола. Надвигалась буря.
— Кэтлин, девочка! — запричитала мать. — За что такая чёрная неблагодарность?
— Какая неблагодарность, мама? Я всего лишь хочу быть самостоятельной.
А дальше был скандал, в конце которого отец, опрокинув стол со всей посудой, стремительно ушёл в кабинет, а мать долго умоляла свою кровиночку не бросать их на старости лет, но Кэтлин была непреклонна. Она знала, что поступает бесчувственно, но скандалы происходили ежедневно, а работу в институте предлагают один раз, и ей не хотелось из-за обычного скандала пожертвовать карьерой.
В институте она просиживала перед компьютером дни напролёт и сначала очень уставала, но через несколько недель усталость отошла на второй план, да и свои деньги не были лишними. Каждый день, спеша на службу, Кэтлин вся светилась от гордости: она работает в научно-исследовательском институте! Сейчас, сидя в корабле, она помнила, что работа была связана с компьютером, но все детали, поручения, отчёты — да чего там, само название должности — поглотила амнезия. Боль в усталых глазах и крики начальника отдела Кэтлин помнила, а работу — нет. Если бы у неё сейчас спросили: «Кем вы работали в институте?» — она не смогла бы ответить, кем числилась, инженером или бухгалтером. Да и спросить было некому.
Как-то раз она позвонила родителям, но они не захотели с ней разговаривать. Это и только это омрачало ей жизнь. С Патриком она теперь виделась не только в рабочие дни, но и каждое воскресенье — в ресторане, гольф-клубе или уютной палатке за городом. В палатке они пили чай из термоса, играли в карты, а потом Патрик говорил: «Ну, всё, мне пора». И разъезжались по домам. Патрик работал по другой специальности, в одном отделе с Розамундой, и если он, извиняясь, предупреждал Кэтлин по телефону, что не сможет прийти на свидание, она знала, что он идёт к Розамунде, и проводила этот выходной с поп-корном за телевизором.
Она помнила день, когда впервые увидела космический корабль — двадцать четвертого мая их группу привели на космодром, и «Магни», огромный, как скала, и ослепительно-белый на фоне синего неба, оставил неизгладимое впечатление в её душе. Тогда-то и родилась мечта о космосе. Кэтлин бредила космическими полётами. «Моя звёздная принцесса» — шутливо назвал её Патрик, когда она поделилась с ним своей мечтой. Она улыбнулась в ответ и сказала:
— Я обязательно полечу туда. Чего бы мне это ни стоило.
Она сдала все тесты, и начались тренировки. Медленно, но верно приближалась Кэтлин к своей цели…
Она встала, чтобы прибрать на кухне. Отсутствие на корабле телевизора или видео мешало расслабиться. Там, на Земле, она привыкла смотреть телевизор за едой, и теперь пришлось отучиться от этой привычки. Вместо телевизора она созерцала белые, без единого украшения, стены.
Довольно сильная зубная боль не давала ей снова уйти в воспоминания. «Не следовало есть орехи», — с досадой подумала Кэтлин и ушла в ванную чистить зубы. Это помогло, но ненадолго. Она рассердилась: не хватало ещё зубной боли! Ну уж нет, она не позволит такой мелочи, как больной зуб, отвлечь её от намеченного плана. И она принялась устанавливать банки в корзину.
В трюме оставалось ещё много свободных полок после того, как Кэтлин расставила свои заготовки. Ей было приятно смотреть на готовую работу: все банки были одинаковые, блестящие, с железными застёжками наверху. Кэтлин прошлась по трюму. В отсеке для полуфабрикатов двумя рядами стояли высокие морозильные камеры. Продуктов должно было хватить на много лет, «Магни» предназначался для дальних рейсов. Отсюда Кэтлин брала зерно для муки, сухое молоко и прочее.
В другом отсеке, поменьше, находился склад материалов и инструментов. Там была даже швейная машина и не меньше двадцати роликов разных тканей. Последний, самый большой отсек, занимали чёрные металлические контейнеры, обозначенные в компьютере под кодом «F». Что скрывалось в них, Кэтлин не знала и не задавалась этим вопросом никогда. Она взяла из холодильника яркую упаковку и, даже не поглядев на название, вернулась наверх.