А он проплывал мимо, замедлив своё движение, возможно, для того, чтобы установить контакт с «Магни». И вдруг она увидела окно. Не иллюминатор, а прямоугольное окно, громадное под стать кораблю, и за этим окном ходили инопланетяне. Она даже охнула, когда их увидела, настолько они напоминали людей. Да это и были люди, но очень большие, такие большие, что на ноготке одного из них Кэтлин могла бы бегать.
Громадные существа в белых скафандрах и круглых шлемах входили и выходили через дверь, жестикулировали, общались. Они определённо знали о существовании «Магни» — несколько раз они показывали пальцем в его сторону. Кэтлин стало не по себе, когда она увидела этот обыденный земной жест в исполнении инопланетян. Она прильнула к стеклу. В этот миг один гигант повернулся в её сторону, и ей показалось, что он её заметил, его лица нельзя было различить за тёмным шлемом, но вся его поза говорила о напряжённом внимании. Он махнул рукой, подзывая остальных, и они собрались у окна, глядя на «Магни».
Она почти перестала дышать, не зная, видят ли они её — маленькую фигурку у иллюминатора, или только рассматривают корабль. И то и другое предвещало опасность. Ведь если такие гиганты захотят уничтожить «Магни», для них это составит не больше труда, чем прихлопнуть муху. Но вот гиганты разошлись, остался лишь первый. Повинуясь неясному желанию, Кэтлин приветственно помахала ему рукой, и он поднял руку в ответ.
— Он меня видит, — пробормотала Кэтлин, и тут инопланетный корабль начал набирать скорость. Кэтлин оглянуться не успела, как он превратился в светящуюся палочку с утолщением посередине, а потом в едва заметную точку.
Кэтлин машинально посмотрела на часы и покачала головой — почти сутки она наблюдала за чужим кораблём, забыв о еде и питье, а также о своём дне рождения.
— Сегодня праздник, — сонно прошептала она, — и у меня были гости.
Вышла из рубки и вернулась в свою каюту, где в изнеможении бросилась на кровать.
========== 5. Друг ==========
Немало тяжёлых дней пережила Кэтлин на борту «Магни», но историю с комаром даже по прошествии многих лет она вспоминала с дрожью.
Отмечать Рождество она давно бросила, так как от этого праздника ей становилось лишь тоскливее. Как-то она присела отдохнуть на скамейку в теплице и не сразу осознала, что слышит тонкое гуденье, а когда осознала, не поверила своим ушам. Она слышала комариный писк, давно забытый звук, болезненно напоминавший Землю. К ней подлетел маленький комарик и сел ей на руку. Кэтлин хотела убить его, но что-то её удержало. Если бы она могла знать, каковы будут последствия, она бы не задумываясь раздавила несчастного комара.
«Он голодный», — подумала она и решила дать ему напиться своей крови, но тут заметила мохнатые усики на его голове — комар был самцом. Из школьного курса биологии она помнила, что комары питаются нектаром цветов. «Значит, надо угостить его нектаром», — сказала себе Кэтлин и сорвала комару большой цветок. И точно, комар через минуту перелетел на цветок и стал перебирать лапками тычинки.
А она смотрела на него и думала, откуда же он мог взяться на корабле. Не иначе как личинка случайно попала в теплицу и пролежала где-нибудь в замороженном состоянии, а теперь по каким-либо причинам разморозилась, и вывелся комар. Чудеса, да и только. Кэтлин вынесла комара на цветке из теплицы и вернулась в свою комнату. Цветок пришлось поставить в банку с водой. Комар полетал немножко по комнате и уселся на стену, шевеля усиками.
— Всё-таки живая душа, — произнесла Кэтлин и стала готовиться ко сну.
На следующее утро она проснулась с ощущением чего-то радостного — и вспомнила о комаре. Включила свет и на цыпочках подошла к столику, где стоял цветок. Комар сидел там! Она улыбнулась и захлопала в ладоши, а потом закружилась по комнате. Однако её ждали утренние дела: ванна, кухня, теплица — и Кэтлин попросила комара не исчезать, пока она будет в отлучке.
Наспех позавтракала — с недавних пор она не могла больше пить кофе с тостами, так как эта еда вызывала у неё мучительную боль в желчном, и поэтому пришлось временно перейти на фрукты. В теплице ей теперь мало что приходилось делать самой — она создала программы, с помощью которых механизмы рыхлили землю, вносили удобрения и прореживали грядки с зеленью. Кэтлин собрала небольшую корзинку яблок, винограда и шелковицы и поспешила наверх, в каюту: её ждал комар!
Она принесла ему новый цветок, а старый выбросила. Чтобы комар не испытывал жажды, она старательно побрызгала цветок водой из распылителя, и делала это несколько раз в течение дня. Большую часть времени комар сидел на стене, иногда летал. Кэтлин засыпала под его тоненькое гудение, а проснувшись, неизменно находила комара в середине цветка.
— Здравствуй, комарик! — приветствовала она его. — Как спалось?
Прошла неделя. Кэтлин любила подолгу сидеть у столика и смотреть, как её комар копошится среди лепестков. Он медленно ползал по цветку, чистил лапами крылышки и, наверно, не знал, что за ним наблюдают. А она разговаривала с ним — тихо, чтобы не спугнуть своим дыханием. Однажды рассказала ему о Патрике и разревелась: уж слишком далеко была родная Земля! Она всхлипывала, глядя на белые стены, и вдруг почувствовала лёгкую щекотку на запястье. Посмотрела и опешила: комар сел ей на руку.
— Ты жалеешь меня, да? — проговорила она и разревелась пуще прежнего. Никогда и ни от кого она не видела сочувствия, а теперь, через столько лет и в такой дали, её пожалел комар.
После этого она начала брать комара с собой на кухню (в теплицу опасалась: там его недолго потерять!), и пока она занималась хозяйством, комар послушно сидел на стене. Кто сказал, что насекомые ничего не понимают? Кэтлин велела комару держаться подальше от вытяжного шкафа, и он к нему не подлетал. Когда работа заканчивалась, она подставляла руку и командовала:
— Комар, идём домой! — и он садился ей на руку. (А если не садился, она накрывала его банкой и уносила.) — Ты самый умный комар на свете, — частенько шептала ему Кэтлин, — ты один меня понимаешь.
И это была правда.
Нельзя сказать, чтобы работа на компьютере не сдвинулась ни на йоту — Кэтлин открыла новый способ моделировать бесконечности и попутно создала две программы — совсем простенькие и не слишком нужные, — но прыжок через пространство оставался пока неразрешимой загадкой. Поиски Кэтлин имели скорее фанатичный характер, чем функциональный, так как только они поддерживали в ней желание жить — она слишком хорошо знала: прекрати она свои попытки, и через неделю ей захочется покончить с собой, либо она сойдёт с ума. Картина безумия на космическом корабле в полном одиночестве представлялась ей настолько страшной, что она намеренно старалась заполнить работой всё своё время.
Единственной «отдушиной» был комар. Как приятно иметь друга, пусть даже и бессловесного! Как-то раз она читала комару из научной книжки вслух и обратила внимание, что комар не такой, как всегда. За пять или шесть недель Кэтлин научилась чувствовать его состояние, и сегодня она с волнением заметила, что он медлительный и вялый.
— Ты заболел? — нахмурившись, спросила Кэтлин, как будто комар мог ей ответить. — Тебе не нравится цветок?
Мигом сбегала в теплицу за другим цветком, осторожно поднесла его поближе к комару, но её друг слабо ковылял по столу, пошатываясь и с трудом переставляя лапки. Цветок его не интересовал. Кэтлин не знала, что комариный век недолог. Она была в отчаянии. Во-первых, она не знала, как лечить больных комаров, а во-вторых, только сейчас она поняла, насколько привязалась к этому маленькому насекомому. Комар был её единственным близким существом, ему она поверяла все тайны и разделяла с ним одиночество. Если с ним случится что-то плохое, как она это переживёт?