Но кое-какие проблемы сохранялись. Основная сложность заключалась в том, что гравитационные волны представляли собой как бы слои направленной гравитации, плотность и структура которых зависели от интенсивности встречных излучений и непредсказуемых вспышек турбулентности вдоль поверхности самой волны или при столкновении ее с другими волнами. Любой из этих факторов мог стать причиной гибели корабля, а главное, никак не удавалось полностью овладеть потенциальным преимуществом паруса Варшавской, так как ни одно человеческое существо не смогло бы пережить теоретически возможное ускорение.
Последователи Варшавской стремились обойти этот момент, расширяя радиус действия детекторов и предупреждая корабли о турбулентных потоках. Если позаботиться об этом заранее, корабль, как правило, успевал привести свои паруса в состояние готовности для преодоления турбулентной полосы, меняя их «плотность» и «фактор захвата». Однако смертельная опасность никуда не делась. Потому-то требование «Сириуса» о замене тюнеров ввиду избыточной вибрации воспринималось так серьезно. Капитанам все еще приходилось следить за этим, но последнее поколение детекторов уже ловило гравитационную волну на расстоянии минимум восьми световых минут и засекало точечную турбулентность внутри волны на вдвое меньшей дистанции.
Проблема устойчивости к ускорению оставалась неразрешимой в течение стандартного века, пока доктор Шигемацу Радхакришнан, возможно величайший гиперфизик после самой Варшавской, не изобрел инерционный компенсатор.
Радхакришнан также первым выдвинул гипотезу о существовании «проколов» в пространстве, но в первую очередь неоценимым подарком для человеческого рода явился компенсатор. Внутри создаваемой им безопасной зоны любой ускоряющийся или замедляющийся корабль внутренне пребывал в состоянии свободного падения, пока не начинал генерировать собственное гравитационное поле, что позволяло гасить инерцию. Эффективность компенсатора зависела от двух факторов: радиуса действия и силы гравитационной волны, служащей основанием для создания безопасной зоны. Таким образом, даже небольшой корабль с маленьким полем компенсатора мог поддержать высокое ускорение, оттолкнувшись от достаточно сильной волны. А исключительно сильные гравитационные волны гиперпространства позволяли достигать под парусами Варшавской ускорения более высокого, чем на импеллерной тяге в обычном пространстве.
В обычном пространстве для пилотируемого корабля потолок скорости из-за необходимости защищать корабль и его экипаж от встречных радиации и пыли не превышал восьмидесяти процентов от скорости света. Максимальная безопасная скорость в гиперпространстве все еще не достигала 0,6 световых, из-за большей плотности пыли и излучения, но расстояния в гиперпространстве были много короче, так что эффективная скорость корабля оказывалась во много раз больше световой. Оборудованный парусами Варшавской, детекторами гравитации и внутренними компенсаторами, современный военный корабль достигал гиперускорений около пяти с половиной тысяч g и поддерживал эффективную скорость на уровне более 3000 световых. Торговые суда не могли пожертвовать таким количеством полезной массы ради самых мощных парусов и компенсаторов, доступных воображению инженеров. Грузовики оставались уязвимыми для самых высоких гиперполос и самых мощных гравитационных волн и в лучшем случае развивали скорость не выше 1200 световых, хотя некоторые пассажирские лайнеры выжимали и 1500.
Хонор вернулась мыслями к «Сириусу». Корабль, уходящий от нее, оборудован военным двигателем и компенсатором. Масса беглеца подразумевает больший размер поля компенсатора и, следовательно, меньшую, чем у «Бесстрашного», возможность разгона, но грузовое судно разрушится и от куда меньшего ускорения. Даже супердредноут, единственный класс военных кораблей, сравнимый с грузовиком по массе, может выдержать лишь четыреста двадцать g, а «Сириус» сгорел бы уже при четырехстах десяти. У «Бесстрашного» имеется преимущество более чем в сто g, немногим больше, чем километр в секунду за секунду, а начать разгон для ухода в гипер «Сириус» сможет только через пятнадцать минут.
Самое обидное будет, если «Бесстрашный» все-таки напорется на кого-нибудь или Доминика Сантос не сумеет срезать углы и потратит лишнюю минуту на полный запуск двигателей. В этом случае Хонор все еще сможет догнать «Сириус» прежде, чем тот достигнет гиперпорога, но дистанцию ракетного удара придется рассчитывать заново. Хевениты подойдут к гиперпорогу не меньше чем через сто семьдесят три минуты с момента старта. Погоня длится уже около десяти минут. Сократив допустимый предел безопасности в компенсаторе до нуля, крейсер мог бы уравнять свою скорость со скоростью грузового судна в течение следующих сорока шести минут и выйти на дистанцию ракетной атаки меньше чем через час. В целом потребуется сто семь минут, чтобы догнать беглеца. Следовательно, у «Бесстрашного» останется не больше двадцати минут до того момента, как «Сириус» достигнет гиперпорога. И даже если они догонят его, не так-то легко заставить грузовик остановиться. Хуже всего то, что сила инерции вынесет врага за порог, даже если он прекратит ускорение в ответ на требования преследователей, если только он не начнет тормозить в течение следующих полутора часов. Хонор решительно не представляла, как далеко за гиперпорогом может скрываться боевая эскадра хевенитов. Рассчитанные на работу в нормальном пространстве датчики за гиперстену не проникали. Весь Хевенитский Флот мог находиться меньше чем в одной световой секунде от порога, и никто на Василиске понятия об этом бы не имел. Возможно, «Сириусу» достаточно просто пересечь порог, чтобы выполнить свою миссию. А значит, Хонор придется так или иначе остановить его в течение следующих девяноста семи минут. Если это ей не удастся, то единственным способом предотвратить его уход в гиперпространство останется уничтожение.
Капитан Йохан Коглин словно прирос к капитанскому мостику. Десять минут назад у него кончились проклятия; теперь он просто сидел, уставясь в монитор, в то время как все в нем кипело от ярости.
Когда Коглина впервые ввели в курс дела, план операции «Одиссей» показался ему вполне толковым. Многовато суеты, но все же приемлемо. Веских причин использовать именно его корабль он не видел, но предложения задействовать настоящее грузовое судно пропускались мимо ушей. Высокий уровень ускорения «Сириуса» и гиперскорость были нужны «на всякий случай», а его капитан занимал недостаточно высокое положение, чтобы настоять на своем. И, как он предполагал, пойди все по плану, тип корабля не имел бы принципиального значения. Только разрабатывавшим операцию кретинам стоило бы понять, что все пошло прахом уже с того момента, когда «Колдуна» на станции «Василиск» заменил «Бесстрашный». Следовало отменить все несколько недель назад, и он говорил об этом Каннингу.
«Одиссей» изначально строился на дезинформации, диверсиях и безалаберности представителей Королевского Флота Мантикоры в системе Василиска. Теперь они ткнулись носом в собственное дерьмо. Тщательно продуманный обманный маневр с треском провалился, едва не погубив все дело. Причем по большей части как раз из-за того, что взяли именно его корабль. А Коглин знал, что флотская разведка, Генштаб и Военный Кабинет приложат все усилия, чтобы перевесить вину с себя на кого-то другого.
Капитан «Бесстрашного» просекла суть «Одиссея» — и, несмотря на клокотавшую ярость, профессионализм хевенита заставлял его восхищаться мгновенной реакцией Харрингтон и ее железными нервами. Взорвав двигатели консульского курьерского ботика — чрезвычайно рискованное, но блестящее решение, — она уравняла положение «Сириуса» и «Бесстрашного», оставив себе одну цель вместо двух. Приборы зафиксировали спуск трех ботов с крейсера — похоже, его покинула вся морская пехота, — и оперативность, с которой Харрингтон отправила их, ясно доказывала, насколько Каннинг и Вестерфельдт недооценили это непредвиденное осложнение — сотрудничество между флотскими и АЗА. Принимая во внимание большое число винтовок, переданных Вестерфельдтом Шаману, это не играло бы такой уж большой роли, если бы ходульники напали на анклавы внезапно. Но при поддержке с воздуха морпехи в открытом бою сотрут аборигенов в порошок.