Так. Если бы я заранее знала, что буду искать крышу родного дома из космоса, то рассматривала бы карты лучше… К счастью, уже сориентировался консул. Он детализировал картинку, осветлил ее и предложил мне выбрать из трех крупных городов, попавших на отдельные мониторы. Это значительно облегчило задачу. Из этих трех, по четким пятнам озер и водохранилища, я легко узнала Челябинск.
Когда изображение города заняло четыре центральных монитора, найти квартал, в котором прошли последние девять лет жизни, никакого труда уже не составило. К моему удивлению, изображение удалось детализировать до очертаний дома, и, не сдержав восторженного возгласа, я показала свой двор.
…Интересно, а как инопланетяне искали Асю по адресу?..
Это хорошо, что в Челябинске ночь: во-первых, наше внезапное появление на улице никого не шокирует, а, во-вторых, родители дома. Ключиков-то у меня нет. А от зимнего уральского холода магистратские штаны и кофта не спасут.
Консул нажал несколько клавиш, и около выбранной точки пробежала змейка латинских букв. Закончилась она вопросительным знаком. Кивнув монитору, консул быстро набрал еще ряд значков. Изображение замигало.
На экране появилась надпись «Teleport: ready» и большая цифра 10, очень быстро сменившаяся на девятку.
Консул поднялся (его место тут же заняла женщина), взял меня за руку и поставил в очерченный оранжевым цветом квадрат позади кресел. Через три секунды свет погас.
В следующий миг мне в лицо легонько подул ветер.
Была ночь.
Зимняя безветренная ночь. Не такая и поздняя — свет в некоторых окнах еще горел.
Обнаружив себя во дворе, я мгновенно опьянела от замечательно родного, насыщенного выхлопными газами и солями тяжелых металлов, воздуха и упала на четвереньки. Материализовавшийся рядом консул Оуэн Брюс помог мне встать, и минут пять я висела на его локте, пытаясь унять головокружение.
Господи, я дома!
Мы стояли посреди утоптанной детской площадки. Двор был пуст, и я могла быть уверена, что наше появление осталось незамеченным.
— Олл райт? — спросил мистер Брюс.
— Ес, — ответила я.
Наверное, он спешит. Наверное, добропорядочному гражданину Великобритании жжет пятки земля, на которой он находится нелегально.
Я подошла к подъезду. Сколько ж сейчас времени? Какое сегодня число и день недели?
Под ухающие удары готового сорваться вниз сердца я набрала на домофоне две цифры…
Я думала, придется подождать — светящихся окон вокруг становилось все меньше, значит, уже очень поздно, и люди ложатся спать. Папа с мамой, наверное, тоже…
Я думала, что услышу недовольное папино бурчание: «Кто там?», и после того, как назову свое имя, придется ждать снова…
Но почти моментально из динамика раздался звенящий мамин голос:
— Дина?
Сердце рухнуло вниз.
— Да, мам, — с трудом произнесла я. — Открывай.
Сию секунду по ушам резануло пиликанье открывшегося замка, и мы с Брюсом вошли в тепло подъезда. Лифт я вызвала автоматически и даже не заметила, когда открылись его створки.
Сразу из лифта я попала в мягкие родные руки, по которым так скучала в звездной космической тьме, а папины глаза — единственное, что я увидела из-за плеча мамы — сказали так много, сколько я за всю жизнь от него не слышала.
— Малышка… — выдохнула мама. — Что с тобой случилось?.. Как ты? Кто это?
Консулу Земли удалось выбраться из лифта, уже раза три клацнувшего створками, только когда папа сильной рукой подвинул нас с мамой в сторону квартиры.
— Май нэйм из Оуэн Брюс, — с самым серьезным видом представился он и протянул папе позолоченную визитку. — Вис из май кард. Плиз колл ми вэн ю а реди.
Папино лицо отразило напряжение, но он понял. Они кивнули друг другу, и мистер Брюс вернулся в лифт. Папа сгреб маму и меня в квартиру.
— Где ты была? Что случилось? — повторяла мама.
А! Их новогодняя записка! Они чувствуют себя виноватыми! В прошлой жизни я нашла бы способ этим воспользоваться… А сейчас не до того.
Я поняла, что начинать нужно не с рассказа о невозможных событиях, а с демонстрации доказательств, и что одно из них могу сейчас упустить. Взяв за локти, я подвела родителей к окну.
— Смотрите внимательно. Это важно.
Окно выходило во двор, пока еще освещенный двумя фонарями и светом из редких окон. Вышедший из подъезда Оуэн Брюс был виден достаточно хорошо. Он прошел в центр детской площадки, встал точно на то место, где приземлился, повернулся к нам и махнул рукой. Это был не жест прощания — это была команда оставшейся на корабле спутнице. Тонкий голубой луч протянулся из космоса, и одиноко стоявший на детской площадке человек исчез.