Но позже он сам все изменил, когда на прогулках брал меня за руку, терпеливо отвечал на мои детские «почему?» обо всем на свете, дарил свои игрушки, стоило мне только проявить к ним интерес, и потом был неизменно добр и внимателен. Поэтому, конечно, я его простила — еще тогда.
А он, оказывается, до сих пор считает себя виноватым передо мной и целиком ответственным за то, что сделали взрослые… Дело не в крови перворожденных. Он на самом деле лучший — был таким уже в три года, таким родился.
Денис ждал моего приговора за преступление, которого не совершал.
— Не помнила, потому что не вспоминала. Незачем было — я тогда уже все поняла.
Он грустно усмехнулся и поправил:
— Всех оправдала. А сейчас?
Я видела, что, признавая за мной право пересмотреть оценку того события, он очень не хотел, чтобы она изменилась.
— Я тебя обожаю, — вместо долгих рассуждений, ответила я.
Или нужно пожалеть, что он тогда не умер?! Он — самый красивый, безрассудный, умный, талантливый, циничный?!
Его мать не слишком гуманно со мной обошлась — это да, но она спасала его, и сложно осуждать ее за то, что она не смогла с улыбкой причинить ребенку боль. Совершая подлость по отношению к нам с мамой, она просто не лицемерила, хотя бы передо мной.
— Мама до сих пор ненавидит себя за то, как с тобой поступила, — угадав мои мысли, сказал Денис. — А я тогда поклялся тебя защищать. Чтобы больше никто не смог причинить тебе зло… чтобы больше никогда ты не выглядела, как затравленный зверек. Правда, ты быстро научилась защищаться самостоятельно, и такая возможность представлялась очень редко.
Теперь ясно, что связывало прекрасного принца с серой мышкой. Истинное благородство. Все. Тема закрыта.
На сегодня есть более интересные вопросы. Например, как он умудрился вырасти, если его кроветворная система атрофировалась еще в раннем детстве?
— Гм, — сказал Капитан-Командор. — Протоплазма способна самовоспроизводиться, но очень медленно. За темпами роста человеческого тела этот процесс успевает, но, вообще-то, Денису очень повезло, что до сегодняшнего дня он не был серьезно ранен. А как подмену крови не заметили медики?
— После выздоровления я больше никогда не болел, но однажды мне пришлось сдать плановый анализ. В тот же день из лаборатории позвонили и попросили пересдать, поскольку образцы случайно испортились. Мать почувствовала подвох и попросила пойти вместо меня моего двоюродного брата… Потом он еще несколько раз сдавал анализ за меня.
Он все еще был бледен. Всю поверхность правого предплечья и кисти, прошедших сквозь дикого странника, облепила красная корка, а висок, щеку и тыльную сторону левой руки покрывали мелкие бесцветные коросты — передняя часть моего тела выглядела так же.
— А почему у нас кровь красная? — озадачилась я.
— Она не красная, — ответил Капитан-Командор. — Красной она выглядит только при дневном свете. Ты, когда научишься использовать все возможности своего зрения, увидишь, чем она отличается от человеческой на самом деле. Все-таки очень интересно, чем ты болел, — вдруг сказал он Денису, — и как болезнь изменила твой иммунитет. Видишь ли, Белый Командующий проводил эксперименты по вживлению протоплазмы в представителей разных видов, в том числе в людей. Все они закончились неудачей.
Я собралась было уточнить, в каком смысле, но осеклась, прочитав ответ на его лице. То есть, Денису очень повезло…
Корабль развернулся, и нашим глазам предстала уже знакомая картина: две яркие звезды, желтая и голубая, но теперь, «по-настоящему», а не через приборы машины, они выглядели гораздо больше и красивей. Их переливающиеся короны испускали длинные лучи, которые тянулись друг к другу и сплетались, словно пальцы рук.
Завороженная невероятным по силе зрелищем, я не заметила, как наш пилот снова взялся за управление, и чуть не заработала инфаркт, когда голубая звезда резко выросла, будто прыгнула на нас, чтобы поглотить.
Но она проскользнула мимо — Капитан-Командор обогнул ее, а я с трудом уняла сердцебиение с подкатившей к горлу тошнотой. Теперь впереди приветливо блестела серебристо-белая планета.
Да, она показалась мне привлекательнее Янтарной, но, наверное, тут дело всего лишь в душевном равновесии. Сейчас я чувствовала себя спокойно — неожиданно свалившиеся испытания, и даже рок, остались позади, Дина была в безопасности, и нас ждала радужная перспектива вернуться домой, а прямо сейчас я находилась под защитой Капитана-Командора. Прежде я очень давно, в глубоком детстве, испытывала такую абсолютную уверенность в другом человеке, не только в том, что он не предаст — так я всегда верила в Дениса — но и в том, что он обо мне позаботится. Я просто ощущала его покровительство, как будто он держал над моей головой щит. Может быть, оттого, что я физически была очень слаба в тот момент, но мне не доставляло дискомфорта его превосходство, и даже наоборот.