Когда лодка подплыла достаточно близко, Рэнсом с радостью увидел, что гребцом на ней был хросс. Он причалил к берегу возле них, с изумлением уставился на Рэнсома, а потом перевел вопрошающий взгляд на Эликана.
— Верно, Хринха, тут есть чему удивляться, — сказал сорн. — Тебе еще не приходилось видеть таких нау, как этот. Его зовут Ренсум, он прилетел по небесам с Тулкандры.
— Ему здесь будут рады, Эликан, — ответил вежливый хросс. — Он идет к Уарсе?
— Уарса ждет его.
— И тебя тоже, Эликан?
— Меня Уарса не звал. Если ты отвезешь Рен-сума, я пойду назад в свою башню.
Хросс знаком предложил Рэнсому сесть в лодку. Рэнсом попытался, как мог, отблагодарить своего проводника и после минутных сомнений снял с руки часы: он решил, что это единственная вещь, которую он может предложить сорну в качестве достойного подарка. Он без труда объяснил Эликану назначение часов, но тот, исследовав их, вернул подарок со словами:
— Эту вещь нужно подарить пфифльтриггу. Мне она доставляет радость, но он извлечет из нее больше пользы. Ты, вероятно, встретишь их в Мельдшгорне (у них всегда там много дела); им и отдай. А что до ее назначения, — разве в твоем мире без нее не могут обойтись, когда хотят узнать, какая часть дня миновала?
— Кажется, есть животные, которые как-то это понимают, — ответил Рэнсом. — Но хнау давно разучились.
Он распрощался с сорном и сел в лодку. Снова оказаться в одной лодке с хроссом, чувствовать на своем лице тепло от воды, видеть над собой синее небо было сродни возвращению домой. Он снял шапку, блаженно раскинулся и стал засыпать своего провожатого вопросами. Оказалось, что хросса не были специально приставлены перевозчиками на службу к Уарсе, как Рэнсом сперва предположил; Уарсе служили все три вида хнау, и вести лодку на переправе поручали, естественно, хроссам, потому что для них это занятие было более привычным. Рэнсом выяснил также, что в Мельдилорне он сможет делать все что захочет и идти куда угодно, пока Уарса не позовет его. Может быть, это произойдет через час, а может, и через несколько дней. Неподалеку от того места, где они высадятся, Рэнсом увидит хижины — в них можно спать, там же он получит еду, если проголодается. В ответ он, как сумел, рассказал хроссу про свой мир и про путешествие оттуда, и предупредил, что на Малакандре, наверное, до сих пор находятся порченые люди, от которых может исходить опасность. Тут он подумал, что не объяснил этого как следует Эликану, но успокоился, вспомнив, что Уэстон и Дивайн уже установили связи с сорнами и, кроме того, вряд ли осмелятся портить отношения с существами, которые похожи на человека и к тому же такие большие. По крайней мере, не сейчас. Относительно конечных целей Дивайна у него не было никаких иллюзий. Что ж, он может сделать только одно: рассказать обо всем Уарсе, ничего не утаивая. И тут они пристали к берегу.
Пока хросс привязывал лодку, Рэнсом встал и огляделся. В небольшой гавани, несколько левее того места, где они высадились, стояли низкие каменные строения (до сих пор Рэнсому не попадалось на Малакандре ничего подобного), а перед ними горели костры. Там он найдет кров и пищу, объяснил хросс. Весь остров вокруг казался пустынным вплоть до самой рощи, венчающей ровные склоны, а перед ней снова начинались каменные сооружения. Но это, видимо, были не храмы и не дома в человеческом понимании, а нечто вроде огромного Стоунхеджа — величественные монолиты, стоящие по сторонам широкой пустой аллеи, которая вела на вершину холма и там терялась в бледной тени цветочных стволов. Нигде не было видно ни души. Рэнсом вгляделся в эту неподвижную картину, и ему почудился тихий-тихий, идущий‘из глубин утренней тишины ровный серебристый звук; строго говоря, это был даже не совсем звук, но в то же время не заметить его было нельзя.